Заслуженный драматург, поэт и литератор, вице-президент Академии искусств ГДР Бертольд Брехт скончался 14 августа 1956 года в Берлине от сердечного приступа, на репетиции пьесы «Жизнь Галилея». Разбирая бумаги умершего, впоследствии нашли стихотворение «Решение»:
«После восстания 17 июня секретарь Союза писателей приказал раздавать на Сталиналлее листовки, в которых можно было прочитать, что народ потерял доверие правительства и что возвратить его он может только удвоенной работой. Не было бы разве проще правительству распустить народ и выбрать новый?»
Крест Ломбардской короны или Раненый в мошонку
На протяжении 17-18 веков кастраты господствовали на оперной сцене. К их ногам пали Вена и Лондон, Милан и Рим. Россия не избежала всеобщего помешательства. Сохранился анекдот времён просвещённого абсолютизма: Когда некий «усечённый» певец потребовал фантастический гонорар за свои вокализы, императрица Екатерина II возразила, у неё, дескать, фельдмаршалы столько не получают.
«Тогда заставьте ваших фельдмаршалов петь!» – ответил гонористый итальянец.
И только Франция не поддалась моде. Французские короли приглашали время от времени итальянских сопранистов, руководствуясь скорее не личными пристрастиями а принципом «чтоб было не хуже, чем у людей». Но публика, в том числе и придворная, оставалась к кастратам в лучшем случае равнодушна. В худшем… сравнение «исправленного» певца с каплуном было самым мягким, из того, что выходило из-под пера французского памфлетиста.
С установлением Империи ситуация с кастратами повторилась в точности. Наполеону нравились голоса кастратов (вероятно, сказалась территориальная близость его родной Корсики к «Ла Скала»). Прочая публика, в большинстве своём, оставалась равнодушной.
Будучи в Вене, Наполеон пришел в восторг от голоса кастрата Джироламо Кресчентини (или Крешентини). Император увез его в Париж, в свой придворный театр и наградил крестом Ломбардской или Железной короны, а это был один из высших офицерских орденов. Военщина вознегодовала и было от чего: отличие получил певец, шут, да еще кастрат! И однажды вечером генералы высказали свое неудовольствие в присутствии госпожи Джузеппины Грассини, примадонны придворного театра и притом близкой приятельницы Кресчентини. Очень огорченная услышанным, певица не стерпела, вскочила на ноги и воскликнула с бесподобным итальянским акцентом: «Вы забыли, он же р-р-ранен!»
Папа Иннокентий на страже брака
Иннокентий Одиннадцатый (1676-1689) был со всех точек зрения одним из самых непокладистых пап: нрава он был злобного и всегда всем во всем отказывал, за что и получил прозвище «Минга» — на миланском диалекте это значит «нет». Именно с ним связано одно трагикомическое происшествие. На правление папы Иннокентия пришёлся расцвет оперных певцов-кастратов. Начав с капеллы при церкви, эти «священные чудовища» переходили в театр, где исполняли вначале женские, а потом и мужские роли. Ария Юлия Цезаря, исполненная фальцетом – каково? Однако в эпоху барокко подобные оперы были нормой. И только одно омрачало жизнь успешного кастрата – невозможность иметь детей.
В Европе не прижился восточный обычай ликвидировать всё детородное хозяйство подчистую. Цирюльники Неаполя – центра тогдашнего театральной жизни (и кастрации), ограничивались удалением яичек, что обеспечивало сохранение высокого голоса у кастрата с детства и на протяжении всей жизни. Что же до полового влечения, то оно снижалось, но не пропадало вовсе. При известных сношениях с женщиной кастрат приходил в состояние, которое русский язык характеризует кратко и точно: «сухостой». Секс есть, а детей нет – барочный вариант безопасного секса.
Церковь воспрещала браки евнухов, так что за разрешением на подобный брак следовало обращаться к папе. Меж тем кастрат Кортона безумно влюбился в некую Барбаруччу и пожелал на ней жениться, а посему обратился с прошением к папе, объясняя, что кастрирован «плохо» (это была неправда), а значит, к женитьбе способен. Понтифик письмо прочитал, остался непреклонен и начертал на полях резолюцию: «Дозволяю быть кастрированным ПОЛУЧШЕ».