После Александра зашел опять домой и забрал всё, что оставалось. Отложил только пятерку на хлеб. Теперь должно на всё хватить. Возвращаюсь в магазин и подхожу к скучающему, одетому с иголочки, похожему на меня телосложением еще молодому продавцу. Небрежным и тоскующим тоном заявляю:
- Мне бы вон тот граммофончик, который посвежее. Уж очень он подошел бы к моему интерьеру.
- Сей момент, - а сам, поставив аппарат на прилавок, с завистью пожирает глазами мой джинсовый, кожаный прикид.
- Недурно, недурно, - внятно бормочу я, осматривая вещь. - Пластиночку будьте любезны приспособить.
Звук, понятно, граммофонный, но ничего говорящего о нехарактерной дефектности нет. Не вытерпел он всё-таки. Вкрадчиво так и просительно поинтересовался:
- Такие джинсовые костюмчики, как у вас, наверное, редки и далеки?
- Да уж, - отвечаю со вздохом, - совсем не близки. И охота на них многотрудная. А уж поголовье совсем на штуки считают. Решается вопрос о занесении этой разновидности в Красную книгу.
Это его добило окончательно.
- Не уступите?
- Да что вы! Тут только одна пуговица с этот граммофон стоит, - попытался я взять его на испуг. - Индивидуальный заказ.
Не тут-то было. Выстоял, не моргнув глазом. Опытный, видно, добытчик модных шмоток.
- Ну, граммофон можете считать уже своим и..., - потянул из кармана пиджака бумажник, - шестьсот рублей. Больше с собой нет, а из кассы не имею права брать.
- Вы, наверное, смеетесь надо мной, - с досадой в голосе обрываю я его. - А еще я домой голым пойду?
- Упаси Бог, вот, английская работа, чистая шерсть с синтетическим волокном. Видите как отливает? - демонстрирует он рукав своего костюма. - А покрой-то! Садится на фигуру, как влитой. Тем более что и фигуры у нас с вами одинаковые.
Изображаю сомнение, колебание и раздумье.
- Ну, право, не знаю, как-то внезапно, неравновесно ваше предложение.
- Так что же нам мешает уравновесить?
- Ну, скажем, если еще коробку бы подходящих пластинок, иголки, то...
- По рукам!
- По рукам, - с унынием обманутого в голосе даю наконец уговорить себя.
Пластинки отобраны. Иголки изысканы. Аппарат удобно упакован.
- Ключи бы от дома не забыть, - словно про себя бормочу, опустошая карманы в подсобке магазина.
У мужика чуть глаза на лоб не полезли, когда он узрел связку черных, замысловатых ключей тонкой кузнечной работы. Костюмчик действительно сел как влитой. Забираю товар и удаляюсь. Неплохая негоция за доставшуюся даром псевдоджинсу из сказки! И новый цивильный костюм, и аппарат с прикладом, и денег стало вдвое больше, чем было. Отношу кладь домой и поднимаюсь к Александру.
- Вот, возвращаю. Обстоятельства так сложились, что не понадобились.
- Раздели-таки. Предупреждал ведь! - но сразу сообразил, почему деньги целы. - Фарцовщик!
Время еще только начало шестого. Не поздно поискать сведения о звукозаписи на пластинки. Магазин "Старая техническая книга" неподалеку, на углу Литейного проспекта и улицы Жуковского. Оказывается, там есть, и немало. Так, заводские технологии не подходят. Хотя в части некоторых моментов изготовления форм могут что-то подсказать. А вот любительская запись на рентгеновских снимках в самый раз. А также и история вплоть до восковых валиков. Как изготовить дома аппарат и резцы для нанесения дорожек - тоже сюда. Журнал "Юный техник"? Отлично. Скверно то, что везде привод электрический. Хотя пусть гномы сами голову ломают, если захотят наладить производство граммофонов у себя в лесу. Водяные мельницы им известны. Могут дать достаточно равномерное вращение.
Дома передо мной встала проблема: в чем отправляться в Верн? Один костюм - джинсовый - остался там. Какой смысл тащить туда еще и другой? Отправился в трусах. За два раза перетащил в Верн весь багаж, оделся и потопал в "Морской дракон".
Конец рабочего дня. В таверне народу столько, что некуда и присесть. Все словно ждут, что король с королевой будут приходить сюда каждый день, чтобы откалывать танцевальные номера. Не беда. Можно поужинать и дома. Подхожу к стойке.
- Колин, когда у тебя Жанна уходит домой?
- Да вот как только придет вечерняя подавальщица. Уже должна бы прийти.
- Раньше Жанна вроде допоздна тут крутилась.
- Так и народа было много меньше - легче. Теперь пришлось взять еще трех работниц, а они уж между собой договариваются, когда и сколько работать. Одной весь день не выдержать.
- Жанна! - остановил он пробегавшую мимо девушку, - Серж интересуется, когда ты идешь домой.
- Анита вот-вот должна прийти.
- Жанна, - спрашиваю, - тебе не трудно будет захватить чего-нибудь мне на ужин и занести по пути?
- Не трудно. Сегодня жареная рыба хорошая.
- С картошечкой?
- С картошечкой.
- Отлично. Колин, у меня к тебе дело.
- Да?
- Мне завтра к полудню нужно будет добраться до лесного народа. Нужна повозка с возницей.
- Возьми коляску. У меня есть одна на мягком ходу для развозки гостей.
- Отлично. Ну, пока, Колин, до завтра.
Сижу дома в столовой внизу. Граммофон на столе. Жанна копошится на кухне. Запускаю танго. В кухне сразу затихло. Жанна появляется в дверях. Вроде хочет что-то спросить и замирает с раскрытым ртом. Тихонько подходит к столу и садится, уставившись в рупор граммофона. Протягиваю через стол руку и аккуратно закрываю ей рот, нажав пальчиком на подбородок. Какая же она все-таки ладненькая, миленькая! Просто глаз не оторвать.
- Что это, Серж? - спрашивает она, когда музыка затихает.
- Такая музыкальная шкатулка. Называется граммофон.
- Грамфон?
- Граммофон.
- Поняла - граммофон. А еще можно.
- Тащи рыбу. Будем есть и слушать.
Едим и слушаем оркестрованные песни. Жанна время от времени даже жевать забывает. А иногда и тихонько подхватывает припев. Голос у нее и в самом деле как колокольчик. И слух отменный.
- У нас, - говорю, - под такую музыку даже танцуют. Хочешь попробовать?
- Хочу.
Опять запускаю танго. Показываю движения. Она сразу схватывает и через минуту в паре уже не сбивается с ноги.
После ухода Жанны выхожу во дворик. Ух ты, какая хорошенькая скамеечка-то! Смотри-ка - и подушечку кто-то на ней забыл! Тепло. Может, и в самом деле ночевать на воздухе? Тащу небольшую перинку, обнаруженную в шкафу, одеяло. Сколько можно повторять одно и то же? Сказано: благодать - значит, благодать и есть!
Проснувшись под открытым небом, еще долго лежу, блаженствуя под лучами утреннего солнца. Спешить вроде некуда, но не валяться же до бесконечности. Бр-р-р, какая вода холодная! А вместо мыла - какая-то серая смесь. Слышал, что в средние века вместо мыла использовали золу. Она, наверное, и есть с чем-то еще. Черт, а ведь побриться-то нечем! Как же я об этом заранее не подумал? И зубы нечем почистить. Надо будет в следующий раз озаботиться доставкой сюда туалетных принадлежностей. Чищу зубы пальцем с золой.
Выбираюсь на Рыночную улицу. Где-то тут я видел заведение брадобрея. Ага, вон чуть подальше. За один солентино меня обработали по высшему разряду. Можно идти завтракать. Подходя с разных сторон, у дверей таверны сходимся с Жозефом. Молча здороваемся. Молча заходим. Молча садимся. Просто молчим. Подходит незнакомая подавальщица и молча стоит, ожидая заказа.
- Две яичницы. Жозеф, молоко будете?
- Да.
- Молока тоже два и ягодный пирог, - подавальщица улепетнула.
- Когда у вас очередные переговоры с лесным народом?
- Скорее всего, дня через два. Уточним во дворце, как и на какие пойдем уступки. Хоть стало ясно, чего от нас потребуют, и появилась надежда на благополучный исход. Герц доволен, что пока чересчур обременительных требований нам не выставили. Но ждет требований гномов о компенсации ущерба. Решили, что нужно предложить какое-то более тесное сотрудничество с лесным народом. Нельзя более допускать, чтобы некоторые возможные разногласия вырастали до больших проблем.
- Пожалуй, разумно. Самый весомый аргумент для лесного народа - это сохранение леса и живности в нем. Удачи вам!