- Когда идем? Шехерезада, ты как?
- Лучше бы, конечно, завтра. Спокойнее. Хотя и сейчас тоже подходящее время. Ночь только началась. Во дворец и из дворца я могу ходить свободно в любое время. Луны нет, а мне нужен всего час, чтобы попасть во дворец и спустить веревку. Решайте сами.
Абу - Багдадский вор спросил:
- Вы как? Выпитое вино не помешает? Нет? Тогда идем сейчас. Может, оно и к лучшему. Замечено, что чем больше готовишься, тем меньше успех. Я немного с Шехерезадой пройдусь. Инструмент из дома захвачу. Нам немного по пути. Шехи, идем!
- Ребята, вы уж, пожалуйста, поаккуратнее. Веревочную лестницу захватите. Я привяжу. Легче взбираться будет.
- Уже когда они были на пороге каюты, я окликнул:
- Шехи!
- Да?
- Если удастся за этот час узнать хоть малость о прошлом Гарун-аль-Рашида, то будет очень здорово. Полезно хоть что-то представлять о том, с кем или чем можно столкнуться.
- Попробую, - и сходни заскрипели под этой парой.
- Чем займемся этот час? - спрашивает Аладдин. - Я что-то нервничаю. По дворцам еще не лазал и халифских сокровищниц не грабил.
- Ну, тогда сиди и дрожи или еще вина выпей, -- ответил Синдбад, - а я свое оружие приготовлю.
- Не думаю, что нужно готовить оружие и тем более брать его с собой.
- Серж прав, - поддержал меня Ахмед, - наличие оружия у тебя может побудить стражу применить свое. А это совсем ни к чему. Если поймают, нужно сдаваться без сопротивления.
- Да вы что, сговорились, что ли? Как это так? Попасться и не подраться!
- Пойми, Синдбад, не следует понапрасну рисковать жизнью. Стража всё равно окажется сильнее. А она сейчас очень злая. Ты слышал, что сказала Шехи? Стражников разгоняют из экономии. Остающиеся не будут просто драться, если их спровоцировать. Они будут убивать, чтобы показать свою нужность, незаменимость.
- Ладно, уговорили. Но я уязвлен до глубины души. Слушайте, а этот-то спит, - и Синдбад ткнул пальцем в сторону Али-Бабы. - Тут зреет опасный заговор против царственной особы, а ему хоть бы что. Хотя да, он ведь здесь отсиживаться будет. Ну, ничего, если нас схватят, то я непременно выдам его как участника и организатора. За то, что храпит!
- Не ври. Я вовсе не храплю, - не открывая глаз, произнес Али-Баба. - А в благородном преступлении я всей душой с вами. Даже когда вы будете на стенах дворца или в лапах стражи. Здесь будет гораздо тяжелее, чем там. Мы с Ахмедом исстрадаемся от неизвестности, пока вы будете веселиться при грабеже халифа.
- Мы идем не грабить, а за своим, - заметил Аладдин.
- Вот-вот, - раздался с порога голос Абу, - конечно же, за своим. Только таким и должно быть всегда настроение для любого благородного разбоя. Кончайте спорить. Пора двигать потихоньку.
Идем гуськом чуть ли не ощупью по замершему городу. Впереди Абу с его кошачьим зрением. Всё время что-то, где-то или у кого-то бренчит. Спрашиваю:
- Синдбад, ты что - всё-таки захватил с собой свои железки?
- Нет, это у Абу его воровской инструмент нас выдает. У меня только лестница и факелы.
- Абу, давай поделим между собой твои орудия труда. Тише будет.
Дальше идем уже бесшумно вдоль дворцовой стены, пытаясь руками на ощупь наткнуться на свисающую веревку. Свет от звезд позволяет только смутно видеть белую стену.
- Есть! - тихо сообщает Абу.
Синдбад привязывает лестницу к веревке и дергает пару раз. Лестница поползла наверх. Тихий свист сверху. Дергаем лестницу - держится. Синдбад натягивает ее и наступает на нижний конец ногой.
- Пошли!
Абу взлетает наверх, как обезьяна. За ним карабкается Аладдин, как мешок с опилками, и я в том же стиле. Переваливаюсь через край, и ждем Синдбада. Вот и он. Шехерезада подходит ко мне и вполголоса говорит:
- Мало что удалось узнать среди ночи. Почти все спят. Старая служанка, которая, наверное, уже больше пятидесяти лет живет во дворце, говорит, что будто бы дед Гарун-аль-Рашида был кузнецом, а отец - пиратом.
- Ну, что ж, и то хлеб, - и мы пошли, оставив Шехерезаду в саду.
Абу повел нас известным ему путем, сверяясь по рисунку Шехерезады с расстановкой стражи. На стене светлее, чем под стеной. Цветы, фонтанчики, скамейки. Кое-где в больших чашах на ножках что-то горит. Масло или нефть? Когда вошли внутрь, стало еще светлее. На стенах факелы. Красота интерьеров фантастическая, но это не трогает. Сердце екает при каждом шорохе.
По лестницам спускаемся всё ниже и ниже. Вдруг шум шагов и звук голосов. Вжимаемся в стену за колонной. В пяти шагах проходят, о чем-то споря, двое мужчин в богатых одеждах. Не стража. Оказывается, не все во дворце спят. Как я понимаю, нам нужно будет тихо открыть две двери. В подвал и непосредственно в сокровищницу. Вроде уже и спустились ниже некуда. Нет ни факелов, ни окон, ни мрамора - серые камни голых стен. Останавливаемся и с помощью кремня зажигаем свои факелы. Там и там мощные, окованные железными полосами двери. Которая?
Абу останавливается у той, что в тупике. Замок внутренний или накладной изнутри. Нет, два замка. Абу забирает у нас свой инструмент, и начинается колдовство медвежатника. От волнения начинаю отсчитывать про себя секунды. На сороковой открыт верхний замок. На семидесятой - нижний. Дверь беззвучно распахивается. Видимо, петли хорошо смазаны, и сюда часто заходят.
Абу предостерегающе поднял руку и, глядя на потолок впереди, начал ощупывать стену справа за дверью. Один из камней оказался фальшивым и повернулся. Абу запустил руку в щель и за что-то потянул. Какая-то ловушка.
- Можно заходить.
Камера где-то десять на десять локтей. В противоположной стене еще дверь. Железная полностью. Замок тоже не висячий. Абу провозился минуты две. Помещение за дверью тоже локтей десять в ширину, но в длину уже локтей пятьдесят. В самом деле, похоже на сокровищницу. Не как в сказках, конечно, но тем не менее на полностью истощенную казну не похоже. Есть и сундучки с золотыми и серебряными монетами. Есть ларцы и ларчики с каменьями. Есть и другие емкости с ювелирными изделиями. Есть и небольшие груды золотой и серебряной посуды. В общем, свистнуть есть что.
- Вот она, - восклицает Аладдин, - подбирая лампу с пола у стены.
- Замечательно, - облегченно реагирует Синдбад. - Теперь поскорее сматываемся.
- Абу, положи обратно, - говорю я.
- Что?
- То, что взял слева. Если нас на обратном пути застукают, то вряд ли мы все удерем. А может быть, и никто не удерет. А ты в карман положил виселицу для тех, кого поймают.
- Привычка, - и он бросает обратно что-то изукрашенное каменьями.
- Всё?
- Всё.
- Прекрасный совет тебе дали, Абу, - раздался позади нас от дверей хорошо поставленный голос. Мы замерли от неожиданности. - А я стою и думаю: возьмут что-нибудь или нет. Не взяли, и это очень интересно. Салам алейкум, Синдбад.
- Салам, Гарун.
- Салам, Абу.
- Да ну тебя! Око Света?
- Как хочешь. Да, оно.
- Вот эта физиономия мне откуда-то вроде бы знакома, - указывая на Аладдина, сказал Гарун-аль-Рашид. А вот этого в не нашей одежде не знаю. Что-то раньше я его в вашей компании не видел.
- Только утром прибыл, - признался я.
- Надо же, а к ночи уже оказался в банде грабителей. Видно, специально их искал. Так что вам здесь нужно, раз ничего не взяли?
- Так, кое-что из своей посуды, - мрачно пробурчал Синдбад.
- Своей?
- Своей, своей.
- И нашли?
- Нашли.
- Тогда берите с собой и пойдем выяснять, ваша ли посуда на самом деле. Только не дурите. Сами понимаете, бежать бесполезно, раз я вас узнал. Найдут. Абу, запри обратно двери.
Поднимаемся, как понимаю, в покои халифа. Он усаживается в кресло с высокой спинкой, стоящее на небольшом возвышении, а мы - на оттоманки перед ним. Зал с тонкими изящными колоннами просто великолепен. Ажурные окна, орнаменты стен и потолка поражают неназойливой яркостью и колоритом.