Однажды ночью, семь с лишним лет тому назад, когда весь дом уже крепко спал, маленькая Верена проснулась от чьего-то прикосновения ко лбу. Она сначала подумала, что это мама, но когда глаза ее полностью привыкли к ночному мраку и обрели способность различать детали, стало ясно, что у детской кроватки стоит вовсе не леди Хенрика.
У дамы, что легко касалась прохладными пальцами лба девочки были длинные каштановые волосы, красивыми локонами уложенные на старинный манер, необычное, бледно-зеленое платье с золотым поясом наподобие туники, очерчивало стройную фигуру; тонкие, будто полустертые черты ее лица были красивы, но слишком печальный, задумчивый взгляд создавал впечатление того, что у этой женщины случилась какая-то трагедия, будто что-то страшное стерло улыбку с этих ломких губ и навсегда поселило в глубине серых, серьезных глаз тень.
Увидев, что девочка открыла глаза, странная дама печально улыбнулась.
-Ты кто? – сонно спросила Верена.– Ты не моя мама.
Дама вздрогнула.
-Ты видишь меня? – спросила она тихо-тихо.
-Да, вижу, – девочка дотронулась рукой до платья незнакомки. Пальцы ощутили прохладу вместо тепла материи, фигура дамы будто пошла рябью.
-И слышишь… И не боишься? – уточнила странная гостья, присаживаясь на край постели.
-Нет, не боюсь, ты очень красивая. Можно зажечь свет?
Минуту дама молчала, а потом едва заметно кивнула головой.
Верена потянулась к свече.
В мерцающем желтом свете даму стало видно чуть лучше, и девочка разглядела затейливую вышивку на поясе, сложное плетение прически.
-Кто ты? – повторила она свой вопрос.
-Меня зовут Эрнеста, когда-то давным-давно я жила здесь, – все так же тихо ответила гостья. – Почему ты меня не боишься?
-Ты же не сделала мне ничего плохого, поэтому и не боюсь, – сказала Верена с недетской серьезностью, – ой! Ты же совсем прозрачная!
Сквозь даму действительно было видно комод, стоящий у противоположной стены.
Эрнеста вздрогнула.
Верена рассмеялась и захлопала в ладоши.
Вот так и началась их дружба. Маленькую девочку забавляло то, что сквозь Эрнесту можно было спокойно смотреть на предметы, заинтересовало ее и старинное платье и необычная прическа. Ее мама и все знакомые ей женшины носили совершенно другие уборы, так что стоит ли удивляться, что она буквально засыпала свою новую подругу вопросами. Эрнеста отвечала охотно, рассказывая о вещах, модных в ее время, и они говорили, покуда утомленная Верена не заснула.
-А ты еще придешь ко мне? – сквозь сон пробормотала она.
-Конечно, – прошелестело в ответ, – конечно приду. Мне очень одиноко, меня мало кто видит, а если кто-то и видит, то почти всегда боится.
Сейчас, когда Верена думала об их первой встрече, она приходила к выводу, что не испугалась просто потому, что в свои пять лет абсолютно ничего не знала о привидениях. Уже потом, гораздо позднее, когда нянюшка читала ей сказки о призраках, она с трудом сдерживала себя, чтобы не поправить ее и не возразить, что привидения злыми не бывают, и оттого никак не могут быть отрицательными героями, что это просто несчастные, заблудшие души, потерявшие что-то в этом мире, не закончившие дела и оттого не решающиеся уйти за грань.
Но Верена была очень умная девочка, и понимала, что если она расскажет об этой дружбе кому-либо, ей все равно никогда поверят хотя бы потому, что кроме нее Эрнесту никто не видит. Сколько раз дама приходила, когда в комнате Верены еще сидели мама или няня, и никто из них не обращал на нее никакого внимания. Желая повеселить девочку, Эрнеста с удовольствием проходила сквозь них, и Верена еле сдерживала смех, видя, как дама с важным видом проплывает сквозь няню, деловито зашивающую старый носок.
Девочка полюбила эти полночные визиты. Эрнеста никогда не ругала ее, лишь иногда, когда была не согласна с Вереной, хмурилась, и с ней можно было говорить обо всем – о том, как мама наказала ее за испорченное платье, об учителе, несправедливо, по ее мнению, поставившем плохую отметку, о том, как хочется поскорее вырасти…
Время шло, Верена росла, а ночная гостья оставалась все такой же молодой, красивой и печальной, и лишь когда они оставались с Вереной вдвоем и девочка начинала рассказывать о своих радостях и печалях, лицо Эрнесты разглаживалось и на нем проступало нечто, похожее на умиротворение.
Часто рассказывала и Эрнеста. Несколько раз девочка потом пересказывала сказки, услышанные от нее, своей маме, леди Хенрике, и та удивлялась, откуда только у ребенка такая фантазия, чтобы придумывать такие замысловатые истории!
Конечно, Эрнеста приходила не каждый вечер, но обязательно заглядывала в каждое полнолуние, а также в каждую субботу. Но порой приходила она внезапно, и тогда Верена радовалась, будто неожиданно наступило Рождество и ей подарили миллион подарков, потому что неожиданные визиты Эрнесты всегда сулили какой-нибудь особенно интересный рассказ.
***
В комнате стремительно темнело, а Верена все также стояла у окна и думала о том, появится сегодня Эрнеста или же нет?
-Ты меня ждешь? – послышалось из глубины комнаты.
Девочка обернулась и увидела Эрнесту, которая сидела в кресле-качалки у ее постели.
-Как я рада, что ты пришла! – вскрикнула она и одним прыжком умудрилась заскочить на постель, – знаешь, сегодня такой грустный вечер…
Эрнеста чуть склонила голову, улыбнулась девочке:
-Почему?
-Потому что я уже не ребенок, но еще недостаточно взрослая, чтобы остаться с родителями до конца праздника, – обиженно просопела Верена, – у моего папы сегодня юбилей, в гостиной сейчас половина Города, наверняка все еще танцуют, а я сижу тут, совсем одна. А под конец праздника будет фейерверк, который мне снова можно будет увидеть лишь из окна, а так хочется стоять внизу и наблюдать, как огни закрывают небо над тобой!
-У тебя впереди еще много балов, – прошелестела Эрнеста, – ты еще успеешь натанцеваться вдоволь. Так что не грусти.
-Не буду, если ты расскажешь мне мою самую любимую историю, – тут же пообещала хитрая Верена.
Эрнеста на мгновение стала чуть более грустной, чем обычно.
-Ты же знаешь, как я не люблю рассказывать ее, – с укором сказала она.
-Ну пожалуйста, пожалуйста, ты не рассказывала ее с прошлого года! – жалобно проскулила Верена, хотя в глазах ее плясали веселые огоньки, – мне так она нравится.
-Хорошо, если ты обещаешь лечь в постель сразу же, как я закончу рассказывать.
-Обещаю! – энергично закивала девочка.
-Давным-давно, когда Город состоял всего лишь из нескольких домов, а у ратуши только-только закладывали фундамент…
***
Давным-давно, когда Город состоял всего лишь из нескольких улиц, а у ратуши только-только закладывали фундамент, в Городе жили отец и дочь. Старый Ламмерт уже давным-давно отслужил свое при дворе и вышел на пенсию, так что теперь он проводил почти все дни в своей библиотеке, сортируя старые, потертые временем тома и составляя каталоги, а красавица-дочь либо помогала ему, либо вышивала гобелены на заказ для знатных горожан.
Во всем Городе, да что там, во всей стране не было девушки прекраснее, чем дочка старого Ламмерта, и почти каждый день в дом старика приходили женихи. Богатые и бедные, молодые и старые, они обивали порог, надеясь добиться ее руки.
Те, что были побогаче, несли в дом старика корзины цветов и золотые украшения, надеясь с их помощью завоевать внимание красавицы; те, кто помоложе и победнее, шли другим путем, и почти каждый вечер раздавались под окнами дома звуки серенады, а почтальон приносил по утрам стопки писем со стихами и признаниями в любви.
Но девушка даже не смотрела на женихов, потому что сердце ее уже давно было занято.