— Это мы лёгким делом занимались. Большое дело впереди будет. Богатырское дело — охота. На лося пойдём, на медведя пойдём с тобой, белку промышлять будем. Лук тебе сделаю, стрелы.
Выбрал отец сосну, срезал пласт, к солнцу обращённый, потом берёзовый пласт сушёный, звонкий взял. Склеил их рыбьим клеем и лук стал делать сыну. Мать ему самые крепкие жилы лосиные на тетиву дала. Отец натянул лук, тронешь тетиву — она гудит, поёт будто.
— Теперь стрелы разные будем делать, — сказал отец.
Достал деревянные черенки, гладко оструганные, рядом положил. Стал наконечники для них делать.
— Тупые деревянные, тупые костяные на белку пойдут, — сказал отец, — железные наконечники на зверя надо беречь. Лося, медведя бить будем. Вот эти трёхгранные, как клюв щелкуньи сделанные, против злых разбойников береги.
Надел отец наконечники на стрелы. Перья филина взял, черенки у стрел в три ряда оперил, чтобы полёт верный был.
Отец сыну лук и стрелу с железным наконечником подаёт:
— Попробуй, сын, свою силу.
Сын лук натянул до плеча, пустил стрелу с тетивы поющей в дальнюю ель. Просвистела стрела, насквозь мягкую ель пробила, а выйти совсем не смогла, концом в дереве застряла.
— Хорошо, сынок. Глаз у тебя верный, кость в руках крепкая. Сила нарастёт с годами.
Отец взял свой лук, из лосиных рогов, на винтах сделанный. Взял стрелу с железным наконечником гранёным. Прицелился в сосну, чуть видную глазом, и тоже стрелу пустил. Будто ветер по тайге пошёл — деревья до земли пригнулись. Насквозь стрела сосну пробила и дальше полетела, неизвестно куда.
Взял парень отцовский лук в руки, поднимать тяжело, больше двух пудов весит. Тетиву натянул до локтя, а до плеча не осилил. Отец поглядел, улыбнулся:
— Подрастёшь, осилишь, — сказал он сыну.
Тут и зима подошла. К тому времени, как морозам большим ударить, они чум берёстой на первый ряд укрыли, сверху шкурами лосиными. Землю вокруг очага в чуме звериными шкурами устлали.
Снег первый пал. Отец с сыном на охоту собрались. Мать им мяса сушёного полные сумки положила.
Встали они на лыжи, выдриным мехом подбитые, и пошли в тайгу, к самой Оби, лося промышлять. На след звериный напали, по нему побежали. День гонят, другой гонят. Сын за отцом торопится, поспевает. Зверь почуял, что люди догоняют, во все длинные ноги убегать стал. По болотам сухим легко бежит. Грудью широкой молодой лесок раздвигает, через завалы в тайге стрелой перелетает. И снег его не задерживает — раздвоенные копыта не проваливаются. Много силы у зверя, думает: уйду.
Однако отец с сыном на лёгких лыжах не отстают от зверя. Тоже через леса, через болота пробиваются.
Умаялся зверь, в таёжке остановился. Глаза кровью налились. Храпит, копытом снег взметает, землю мёрзлую роет. Завидел охотников, голову наклонил и побежал на них, острыми рогами сына проткнуть хотел. Натянул свой лук отец, стрелу с железным наконечником пустил и прямо в грудь лосю угодил. Пробежал зверь десять длинных шагов, упал, до охотников острые рога не дотянул.
Отец с сыном дальше по урману идут. Снегу много нападало. Ветви кедров и елей будто шапками снежными покрыты. Возле одной сосны, буреломом с корнями вывернутой, отец остановился, посмотрел на сына, спрашивает его:
— Видишь, пар идёт? Берлога медвежья… Завтра добывать будем. Спит зверь.
Вечером отец рогатину сделал, а утром жердь берёзовую вырубил и заставил сына берлогу ворошить. Повернул парень два раза жердь, взревел медведь, проснулся. Рассвирепел, наверх полез. Только показался, на дыбы стал, старый охотник его на рогатину принял. А медведь перешиб лапой рогатину. Однако сын изловчился — медведю под брюхо нырнул, ножом в сердце ударил. Обмяк медведь, отца из лап выпустил, только кожу с шеи содрал, пал мёртвым к ногам охотников.
— Молодец, сынок! — похвалил старый охотник. — Спас меня от смерти. Всегда таким смелым будь.
Обснимали медведя, свежего мяса запас сделали, шкуру в чуме охотничьем постелили, пищу изготовили.
Отдохнули, а наутро белку пошли добывать. Отец к дереву подойдёт, сучком постучит, белка из дупла выскочит, тут и конец ей.
Всю зиму промышляли. С большой добычей к матери на становище возвратились. Мать едва узнала сына. Ростом парень с отца стал, в плечах такой же широкий.
— Ой, сынок, какой ты большой, однако! Только много ли силы накопил, не знаю.
Сын ничего не сказал, взял отцовский лук, из лосиных рогов сделанный, стрелу с трёхгранным наконечником. До самого плеча тетиву натянул, пустил стрелу в сосну, чуть глазом видную. Ударила стрела, сквозь дерево прошла, неизвестно куда улетела.