Но когда пришел к месту сожжения, то закричал, чтобы побольше дров тащили. И каменотес тут как тут — больше всех кричит, поторапливает слуг, чтобы те дров не жалели, побольше кучу собирали.
Как и велел каменотес ему, художник, когда его закрыли вязанки дров, залез в щель. На заходе солнца загорелся костер, но художник был уже далеко. Ночью его встретил каменотес и спрятал в пещере в горах. Туда же принес ему пищу.
Сто дней и ночей провел в горах художник, а на сто первый спустился в долину — и прямо к царю.
— Расписал ли дворец? — спросил у художника царь.
— Готов дворец, мой повелитель. Да только царь небесный без тебя и твоих слуг не желает праздновать новоселье, приглашает тебя к себе, — ответил художник, — так он условился с каменотесом ответить царю.
Царь обрадовался и тут же повелел собирать его, а также и слугам готовиться в путь. Приуныли слуги, да делать нечего. Слово царя — для них закон, нельзя не исполнить.
Три дня и три ночи все население возило дрова. Целую гору дров навозили.
Забрался царь на дрова, а с ним и его слуги. Музыкантов согнали со всей страны… Стонут и охают барабаны, свистят флейты… Тут и зажгли костер. Сгорели дрова, а с ними и глупый царь и его надменные слуги. Налетел на пепелище ветер и развеял пепел.
Прошло сто, двести, триста, тысяча дней, и никто не слышал, чтобы царь и его слуги вернулись на землю.
Счастливо без царя и его слуг зажили люди на земле. Урожай с полей и садов, уловы рыбы теперь были их. Кто трудился, тот и кушал. А кто же не будет трудиться для себя, для своей жизни?! Красивой стала жизнь тружеников. Начали люди воздвигать великолепные дворцы, города, строить дороги, каналы… И везде так нужно было чудесное мастерство каменотеса Ли Дон Гю и художника Се Ги Чена.
Друзья — каменотес Ли Дон Гю и художник Се Ги Чен — здравствуют и по сей день, дружат еще крепче, работают, радуя людей своим искусством. Люди их очень любят, учатся их умению.
А в праздничные дни мудрый Ли Дон Гю и Се Ги Чен собираются за столом и выпивают по нескольку рюмочек хорошего вина за процветание жизни в своей стране.
Почему у японцев башмаки без задников
ри столетия тому назад японцы переплыли на кораблях море, высадились на берегу Кореи и начали войну против ее народа. Идут, гремят оружием. А корейцы поднялись и начали бить да теснить врага, — японцы и струсили.
Сначала генералы, а за ними и солдаты стали отступать. Машут мечами, грозят, а сами все пятятся и пятятся…
Сам микадо — император японский — повелевает войскам: «Вперед!»
А они не слушают и все пятятся. Микадо подкрепления шлет одно за другим, но и подкрепления тоже пятятся, пятятся, пятятся…
«Что делать? — думает микадо. — Как мне войско свое остановить, чтобы оно не пятилось?»
Думал, думал и придумал. Написал приказ: «Повелеваю всем сапожникам шить башмаки без задников».
Сапожники обрадовались: «Чего проще — шить такую обувь!»
Обул японский микадо все свое войско в башмаки без задников и радуется: «Ну, уж теперь не будут отступать! Если у них храбрости нет, зато жадность есть. Как начнут пятиться — с них башмаки и свалятся. Им и башмаков жалко станет и колко по колючей траве и камням босиком пятиться. Теперь волей-неволей вперед пойдут».
Вот какой умный был микадо!
Только он недолго радовался. Глянул на войско, а оно башмаки растеряло и всё пятится, пятится, пятится…
Так и прогнали корейцы тогда, в давным-давно минувшие годы, из своей страны японцев.
А в Японии и по эту пору сапожники шьют башмаки без задников… Микадо стыдно было отменить свое повеление, чтобы народ не узнал о том, как он глуп.
Золотая свирель
а острове Черепахи, в княжестве Синла, рос загадочный бамбук. Днем он раздваивался, а ночью срастался…
Многие об этом знали, но объяснить, почему так происходит, не могли.
Жил на побережье, неподалеку от острова, старый рыбак. Никто не мог точно сказать, сколько ему лет, да он и сам этого не знал.
По всей Стране Утренней Свежести шла молва, что один лишь тот старый рыбак посвящен в тайну бамбука. Вызвал царь Корё рыбака к себе во дворец и повелел ему раскрыть секрет.