Томсон все скупал женьшень. Заклеенные бумагой окна он заменил стеклами, забил решетками. На двери повесил крепкие замки. Огромные связки женьшеня наполнили комнаты, и ночами Томсон ходил и жадно рассматривал корни. А самые лучшие из них он положил возле кровати.
Скоро в обеих комнатах стало так тесно от корней, что негде было пройти. Но Томсон был рад: ведь корни сулили ему столько богатства! Он часто перебрасывал корни с руки на руку и не мог оторвать от них глаз. Все реже купец выходил на улицу, а затем и совсем перестал выходить. Корни страшной силой приковали его к дому.
Томсон пожелтел, как корни женьшеня, глаза горели, когда он рассматривал сокровища, но сам он становился все тоньше и тоньше, а сердце билось все учащеннее; корни так же дышали воздухом, как и человек, и для Томсона оставалось совсем мало воздуха в домике.
А Ли Чан Гони дошел до Ким Ир Сена и стал проводником для его людей. Прошло несколько дней. Люди Ким Ир Сена изгнали американцев — иных убили, других утопили в море… Ли Чан Гони вернулся к своему дому. Двери домика были крепко закрыты. Тогда люди Ким Ир Сена помогли старику открыть их и вместе с ним вошли в домик.
Томсон лежал мертвым. Руки его сжимали корни, а дышать в комнате было нечем: корни поглотили весь воздух.
Ли Чан Гони улыбнулся: так всегда бывает с теми, кто захватывает чужое. У кого руки тянутся к чужому, тому и корень жизни — смерть!
Паруса их позеленели, пожелтели…
ыло это, однако, лет девяносто тому назад. К берегам Кореи подошли на своих кораблях американцы, думая легко поживиться. Начали они по реке подниматься в глубь страны. Шли, шли… Открыли огонь по фортам; день стреляли, два, три. Но взять форты не могли. Корейцы возвели в верховьях плотину, и река начала быстро мелеть… Корабли адмирала Роджерса поспешно вышли из реки Хан и стали на якоря близ берегов.
Море побелело от парусов американских кораблей — так их было много.
Тогда адмирал отдал распоряжение взять богатый Сеул штурмом с суши. Пошли американцы, идут и думают: «Теперь-то возьмем город, поживимся корейским добром». Они уже видели богатые корейские шелка и драгоценные камни, яркие нефриты, золото, серебро, изделия из слоновой кости…
Сеул — столица, прекрасный богатый город. Богаты в нем дворцы и торговля.
Взволновался древний город. Только тигробойцы могли остановить заокеанских пришельцев. Но все лучшие стрелки страны — тигробойцы — были на охоте в тайге, где их там найти, как их быстро позвать? А лучше их стрелков в Корее не было, стреляли тигробойцы так, что пули попадали только в глаз, — чтобы не портить дорогих шкур тигров…
И тогда невеста тигробойца Хе Бон Гира, прекрасная и смелая Кан Юн Хи на вершине горы, на куче камней, разожгла костер… Так у них было условлено. Тигробоец, уходя, говорил ей: «Если понадоблюсь, подай сигнал — разожги костер на горе…» Она знала: ее возлюбленный, увидев костер, поймет — случилось что-то важное, надо скорее вернуться домой.
Увидел Хе Бон Гир тот костер на горе и поспешил к дому.
Но в это время на многих горах, по примеру Кан Юн Хи, зажгли костры и другие женщины. Старики и дети помогали им складывать большие кучи из камней на вершинах гор, чтобы дальше было видно костры. Тигробойцы один за другим поспешили к городу, думая, что бы это значило, что это за зов?
Быстро собирались тигробойцы, так быстро, как только могли лишь они — люди, знающие самые короткие горные тропы страны…
А тому, кто любит родину и хочет ее защитить, и в горах все дороги ровные.
На окраине столицы тигробойцев встретило все население города, прося их прогнать пришельцев. Тут же было собрано много пищи и боеприпасов.
Узнав об угрозе, тигробойцы, взяв боеприпасы и пищу, скрылись в ущельях и лесах, даже в рисовых полях, на подступах от моря к Сеулу.
Как раз в это время уже и американцы начали подходить. Идут они шеренгами, высокомерно и самонадеянно. Но что это? То в одном, то в другом ряду падает мертвый американский солдат. Осмотрят — раны нигде нет, только глаз закрыт, почернел. И с каждым шагом больше и больше падает мертвых американцев. И кого ни осмотрят — нет ран, только выбит глаз… И напала оторопь на американцев, заговорили о горных духах, о черных драконах. Американские солдаты в чепуху верили; где им понять, что их бьют свободолюбивые и меткие стрелки-корейцы. Оторопь, страх, паника. Струсили американцы и побежали. Побежали к своим кораблям. Поскорее вскочили в шлюпки и, как мыши, на корабли начали взбираться. А тут еще Кан Юн Хи, она тоже была метким стрелком, со своим женихом Хе Бон Гиром начали стрелять по веревкам, трапам и перебивать якорные канаты. Американцы обрывались и падали в воду, а корабли, словно и вправду сами, освобождаясь от якорей, начали отходить, уплывая по течению. И от этого страх еще больше охватил американцев. Матросы поспешно подняли паруса, убегая к себе за океан, откуда и пришли. Море и то разозлилось на бесцеремонных пришельцев, забурлило, заволновалось…