– Для дочери, – хрипло проговорил Джастин. – Это для нее важно. Я надеюсь на то, что, видя свою мать хотя бы на картине, она перестанет видеть ее везде, понимаете? Она везде ее ищет взглядом, это ужасно. Идет по улице и смотря вдаль показывает ее мне. Или просит меня описать ее, какой она была. Какого цвета волосы, глаза, черты лица. Я схожу просто с ума от всего этого, но не могу помочь. Если увидит картину, я молю бога чтобы это состояние у нее прошло.
Он с такой болью смотрел на портрет, словно сквозь слой краски видел женщину, нарисованную на нем. Видел и винил. Но кого, я не могла пока понять. Винил ли он себя или ее. Пока это было загадкой для меня. Подойдя к картине, я приложила к ней руку и провела пальцами по шершавой глади полотна. На меня почему-то нашла такая тоска, просто невыносимая, что я отдернула руку.
– Хорошо, я все поняла. Просто сделаю это для вашей дочки. Да и для вас тоже. Вы же когда-то любили эту женщину, изображенную на картине.
– Спасибо вам. И еще одно, Алиса, вы не обращайте внимание на мой тон или мое поведение. Я не смогу вести себя иначе. Мне нужно чтоб вы это понимали. Иначе вы снова хлопнете дверью, как и вчера, – проговорил Джастин и усмехнулся.
Я посмотрела на него и подойдя вплотную подняла на него свои глаза.
– Можно я вас буду звать по имени? Мне так проще.
– Конечно.
– Джастин, могу только пообещать вам, что не хлопну дверью, как вчера, и доведу работу до конца. Мне она так же нужна сейчас, как и вам. Но если вы будете вести себя так со мной, как вчера, приготовьтесь к тому, что между нами будет война, – сделав реверанс я сделала шаг назад и пошла к выходу.
– Спасибо вам, Алиса, – хрипло проговорил мужчина за моей спиной.
– Пожалуйста, Джастин, – пропела я, не оборачиваясь и едва сдерживая улыбку.
Выйдя из мастерской, первым делом направилась в детскую. Подойдя к двери, я прислушалась. За ней доносился тихий шепот девочки.
– Мама, она спасла меня, эта Алиса. Она за мной нырнула, ты представляешь! И вытащила. А потом папа ее спас. Она хорошая, наверное. А еще она красивая, как ты прям. Ты не против, если я буду дружить с ней?
Приоткрыв тихонько дверь, я увидела Викторию, сидящую на кровати и смотрящую прямо перед собой, словно бы ее мать и правда стояла перед ней и слушала ее. Мне стало жаль малышку. Тихонько постучавшись я зашла в комнату.
– Алиса, я так рада, что ты пришла! – малышка вскочила и обняла меня. – Ты прости меня за сегодняшнее происшествие, ты чуть не утонула из-за того, что я натворила сегодня.
– Ну не утонула же. Но ты так больше не делай, хорошо? Я не всегда буду рядом с тобой и может случиться так, что не смогу тебе помочь, – строгим тоном отчитала я малышку.
– Хорошо, постараюсь, – девочка нахмурила брови совсем как ее отец.
– А с кем ты тут говорила? – окинула я взглядом комнату.
– С мамой. Но она уже ушла.
– Понятно. Ты познакомишь как-то меня с ней, хорошо?
– Да, обязательно! Мама не против того, что мы будем дружить. Даже наоборот.
– Передай маме мою благодарность за это.
– А ты, ты не уйдешь больше? Ты вчера мне пообещала, что пойдешь к озеру, а сама уехала.
– Мы с папой твоим вчера повздорили, но сегодня мы обо всем договорились. Теперь я буду жить здесь и помогать ему.
– Ты будешь рисовать маму? – в словах малышки скользила едва уловимая надежда.
– Да, я буду рисовать твою маму.
– Это так здорово, спасибо тебе, – Виктория схватила меня за руки и принялась кружиться, увлекая меня за собой.
Так мы кружились и хохотали несколько минут. Затем девочка остановилась и проговорила таким серьезным тоном, который совершенно не вязался с ее детской непосредственностью.
– Ты только будь осторожна с папой. Он очень красивый и хороший. Но иногда бывает плохим. Очень плохим.
– Он тебя обижает? – осторожно спросила я.
– Нет, не меня, он обижает…, – малышка не успела закончить фразу как в комнату вошла нянька.
– Мадмуазель Виктория, вам пора спать. Обеденный сон очень важен в вашем возрасте, – Генриетта строго обратилась к девочке, и та умолкла. – Извините нас, мадмуазель, нам нельзя нарушать режим. Господин граф будет сердиться, – обратилась нянька ко мне.
– Да, конечно, – кивнув я вышла из комнаты и направилась искать служанку.
Подходя к кухне, я услышала разговор Кристин с дворецким:
– Такая молодая и в этом доме. О чем думал Генрих? Что теперь делать? Глаз не спускать с нее в тот период?