А он вдруг посреди речи «союзника» или во время спарринга на двуручных мечах неожиданно понимал, что перед ним стоит… Виренея. Стоит в полный рост. Улыбается. Поднимает бровку, прежде чем отпустить особенно острую шпильку. Или закусывает пухлую вишнёвую губу…
И да, был ещё один нюанс из жизни проклятого принца — на него постоянно велась охота. Никто не знал, какому дураку (или врагу) первому пришло в голову пустить слух о том, что превратить Принца в Колобка — к счастью в личной жизни. Но, видимо, примета работала. А иначе как объяснить, что до сих пор не проходило недели, чтобы его не превращали в съедобную пышку? Короче, нельзя ему было расслабляться. Даже в стенах родного замка.
«Даже сейчас, стоя на торговой улочке в сумраке вечера,» — вдруг опомнился он.
Впрочем, поздно опомнился — к нему уже подбежала раскрасневшаяся девица, одетая в форму продавщицы лягушкиной лавки…
«Кажется, Джин?»
…схватила за уши и прижала свой мокрый рот к его губам.
«О, не-ет!» — Кристиан скукожился, чувствуя, как оседает и намокает в снежной каше его одежда.
— Получилось, получилось! — запрыгала от счастья продавщица.
— Эй, я вообще-то не разрешал! — пискнул он из тела колобка.
— Простите, ваше высочество, да только у меня выхода не было! — без капли раскаяния заявила девица. — Но теперь-то Еська меня точно замуж позовёт. Как есть, позовёт!
Дверь лавки распахнулась, и из неё выглянула ещё одна девица:
— Джил! Куда ты умчалась? Там покупатель…
— Бегу! — Джил подхватила юбки.
— Эй! Не бросай меня тут!
— Не брошу. Ей-богу, не брошу, ваше высочество. Положу в передник и снесу домой, — девица схватила колобка, угодив пальцем в глаз, и принялась засовывать его в тесный карман.
— А одежду?! Я через час обратно превращусь!
— Хорошо, ваше высочество, — Джил всё-таки затолкала принца в карман и принялась приседать, видимо, поднимая с земли его одежду и сапоги.
— Отнеси меня вашей хозяйке!!! — крикнул Кристиан во весь голос, не надеясь, что его услышат.
Однако Джил оказалась востроухой.
— А чего сразу к ней? — обиделась девушка. — Она к вам без почтения, я видела.
— Превращённые существа имеют право на выбор опекуна! — сморозил Кристиан юридическую чушь, потому что просто устал.
Ему не хотелось ни ругаться с девицей, ни тем более объяснять перипетии своих отношений с хозяйкой лавки «Всё для зелий».
— Ну ладно, — согласилась девица, восторг которой поутих.
«И то верно, ей ещё с Виренеей объясняться».
Но услышать оправдания Джил ему не довелось. Лёжа в кармане передника, который покачивался от ходьбы, он уснул — бессонные ночи дали о себе знать.
А когда проснулся, обнаружил себя в кабинете Виренеи на узеньком диване.
За окном было темно, в комнате зябко — огонь в маленькой печке, стоящей в дальнем углу, видимо, давно погас. Впрочем, о нём позаботились: диван застелили, его укрыли пледом, оставили зажжённую свечу и даже записку в изголовье.
Первым делом Кристиан развернул маленький листок, исписанный аккуратным округлым почерком, и прочёл про себя:
«Вы уснули, будучи колобком, и не проснулись даже после превращения. Хорошо, что я догадалась постелить вам заранее, иначе…»
Слово «иначе», было аккуратно зачёркнуто.
«Я вынуждена была закрыть вас на ключ — у меня тут товары и деньги, сами понимаете. В буфете есть заварка, печенье и хлеб. Ветчина хранится между оконными рамами. Запас свечей — на столе. Приду рано утром. Верена».
— Дурацкая ситуация, — буркнул Кристиан и улыбнулся, не понимая, чему он, собственно, радуется.
Виренея
Она нервничала. Нужно было торопиться, а она слишком долго копалась в шкафу. Потому что именно сегодня отчего-то захотелось одеться нормально, а не в то, что из шкафа выпало.
«Интересно, отчего? Неужели из-за одного противного принца, застрявшего в моей подсобке?»
— Ну уж нет, — Виренея выдохнула, протянула руку в шкаф и схватила первое подвернувшееся под руку платье.
Солнце ещё не встало, когда Тихомир привёз её к закрытой, пустующей лавке.
Открывая кабинет, Виренея ожидала принять на себя целый арсенал колкостей, заготовленных за ночь Кристианом. Но услышала только:
— Доброе утро, — сказанное весёлым тоном. — Ты вовремя. Я тут похозяйничал, печь растопил и даже кофе нашёл. Будешь?
— Давай. Я сегодня не завтракала, — Виренея достала из котомки приготовленные дома свежие бутерброды и покосилась на Кристиана, который ловко справился с туркой, и теперь стоял у маленькой печки, следя за уровнем пенки. — Впервые вижу принца, который варит кофе.
— Впервые вижу бутерброды, нарезанные царевной, — покосился на стол Кристиан.
Повисло неловкое молчание.
— Так что там по поводу Василиска? — сменила тему Виренея.
— Сначала бал.
— Какой ещё бал?
— Сегодняшний. Первый из трёх, знаменующих наступление Нового года. Потом виконтесса уедет на юг. Не любит она местную зиму, и Новый год всегда празднует у южан.
— Вот и пусть себе едет.
— Ага, и дом с садом магией запечатает. Заодно лишит нас шансов хоть на какое-то проникновение.
«Прозвучало двусмысленно,» — к лицу прилил жар. — «…И о чём я думаю?!»
— Ладно, — произнесла деловито царевна. — Что ты предлагаешь?
— Ты придёшь на бал. Возобновишь давнее знакомство. Не с дочкой. С матерью. Напросишься на чай или ещё какие посиделки. А дальше — дело техники.
Виренея подняла бровку:
— После неучтённого кота, охраняющего перо, хотелось бы чуть больше подробностей из нового плана.
— Хорошо. Вот тебе подробности: я стану колобком, ты возьмёшь меня в карман. Посидишь в приятной компании, выпьешь чайку. Потом попросишься в дамскую комнату. Но пойдёшь не туда, а чуть дальше — в сад. Я буду говорить, куда идти. Там ты найдёшь яблоню, сорвёшь плод, спрячешь его в другой карман и вернёшься как ни в чём ни бывало к хозяйке дома.
— Вседержитель, во что я ввязалась? — Виренея принялась растирать кончиками пальцев виски. — А можно как-нибудь без бала? Я правда, не хочу возвращаться в свет. Сам подумай, газетчики налетят, моё фото попадёт на передовицы всех журналов Континента.
— Или бал, или придётся ждать следующего года.
— Значит, ждём следующего года, — выдохнула царевна.
— Виренея, нет! У меня уже сил нет ждать! Не знаю, как ты, а я чуть ли не каждый день превращаюсь в еду!
— Ну у меня-то всё просто: нет женихов — нет проблем, — съязвила Виренея и почему-то покраснела.
— У тебя нет женихов, потому что ты вредная, — продолжил спор Кристиан.
— Я не вредная! Я лягушка!! Поэтому у меня нет и никогда не было женихов! — выпалила царевна.
Кристиан же опешил. Некоторое время он стоял, выпучив глаза и подбирая слова. А потом задал крайне бестактный вопрос:
— Так у тебя никогда… не было отношений?
— Тебя это не касается! — лицо царевны уже пылало, и стало нечем дышать. — Особенно, если учесть, что всё из-за тебя.
— Виренея… мне жаль, — Кристиан оказался рядом и попытался зачем-то её обнять.
Но в это мгновение вскипевший кофе выплеснулся на плиту и зашипел.
Виренея попыталась прорваться к печке, чтобы снять его и вытереть лужу и нагар. Однако принц оказался быстрее. Он просто убрал турку с огня, а в следующую секунду снова обхватил её плечи, не давая и шагу ступить:
— Кофе подождёт.
Виренея молчала.
Кристиан тоже явно подбирал слова. Чего он хотел? Чтобы она вот так взяла и простила его? Забыла всё только потому, что они заговорили о давних обидах?
«Может и прощу. Но не сейчас».
Секунды текли, Виренея успокаивалась. Вырываться из рук Кристиана она тоже не стала. Странное ощущение покоя и тепла растекалось мягкими волнами по всему её телу… странное, но приятное.
Однако они не могли стоять и молчать так вечно. Положив ладошки на широкий торс, прикрытый, к слову, одной лишь рубашкой, Виренея мягко отодвинула от себя принца: