— Ну конечно! — радостно воскликнул бухгалтер Бьянки.
— Ну разумеется! — обрадовалась синьора Роза. — Как это мы сами не догадались?
Второй конец
осмотрев в замочную скважину, супруги Бьянки бросились друг другу в объятия и заплакали от радости.
— Какое счастье!
— Как хорошо!
— Он не уменьшился!
— Он здоров!
Тино и в самом деле не уменьшился не только ни на один сантиметр, но даже ни на один миллиметр и продолжал спокойно заниматься, даже не подозревая о волнении своих родителей.
У него имелось теперь много друзей, много интересных дел и занятий, которые наполняли его жизнь, было множество планов, надежд и ещё больше желания работать.
А это всё вещи, которые всегда остаются с человеком, даже если он сидит в комнате совсем один и рядом никого нет.
Так что по-настоящему человек никогда не остаётся в одиночестве.
Третий конец
осмотрев в замочную скважину, бухгалтер Бьянки и синьора Роза с изумлением уставились друг на друга, не в силах произнести ни слова, да так и стояли с минуту.
— Что же это такое?
— Как это понимать?
— Роза, будь добра, приготовь мне кофе, да покрепче, прошу тебя…
— Да, да, мне тоже надо бы выпить чашечку… Что бы это значило?
— Неслыханное дело!
Что же они там увидели?
Увидели, что их сын Тино стал в два раза выше ростом, и ему пришлось пригнуться, чтобы не упираться головой в потолок.
Руки и ноги у него стали длинными, как шея у жирафа.
Но он, казалось, даже не замечал этого.
Он продолжал заниматься и что-то писал карандашом, который в его огромных руках казался крохотным, как зубочистка.
— Теперь у него другая болезнь, — вздохнул бухгалтер Бьянки, поднимая чашечку с кофе.
— И тоже очень редкая! — заключила синьора Роза.
Четвёртый конец
Посмотрев в замочную скважину, супруги Бьянки обнаружили, что в комнате никого нет, а окно открыто.
Оказывается, Тино, утратив способность уменьшаться, научился летать и теперь отправился немного отдохнуть от занятий.
ИСТОРИЯ С ТЕЛЕВИЗОРОМ
ак-то вечером синьор Веруччи возвращался с работы домой.
Он служил, если не ошибаюсь, на почте.
Впрочем, он мог быть и зубным врачом, и инженером…
Мы можем представить его себе кем угодно и каким угодно.
Вообразили его с усами?
И с бородой?
Прекрасно, значит, с усами и бородой.
Попробуем также представить, как он одет, какая у него походка, как он говорит.
Сейчас он что-то говорит про себя.
Послушаем его тихонько.
— Домой, домой, наконец-то!.. «Дом родной, приют счастливый, скромный, тихий, дорогой…» Не могу больше! Так устал! Целый день спешка, кругом столько народу, на улице толпа, тысячи машин… Приду сейчас домой, закрою дверь, дамы и господа, и — привет вам всем! Только я вас и видел! Переступлю порог своего дома, и весь мир останется там, за дверями… Хоть это я ещё могу сделать… Вот так! Вот я наконец-то и один… Какая красота… И прежде всего — прочь этот галстук!.. Теперь сбросим ботинки… Включим телевизор… И наконец сядем в кресло, положим ноги на скамеечку, расслабимся… Ну вот, теперь мне хорошо! И самое главное — я наконец один! Я… А… вы кто такая? Откуда вы тут взялись?
Синьору Веруччи мило улыбалась прехорошенькая синьорина.
Мгновение назад её ещё не было в комнате, а теперь она сидела напротив него на диване и, улыбаясь, поправляла свои бусы.
— Не узнаёте? Я же диктор телевидения. Вы включили свой телевизор, и вот я здесь. Сейчас сообщу вам последние известия…
Синьор Веруччи возмутился:
— Имейте совесть! Вы же не на экране телевизора, а в моём доме и на моём диване…
— А какая, скажите вы мне, разница? Ведь когда я на экране телевизора, я всё равно в вашем доме и всё равно разговариваю с вами…
— Но как вы сюда попали? Я даже не заметил… Вы что же, вошли тайком от меня?
— Ну не стоит ломать над этим голову… Так вас интересуют последние известия или нет?
Синьор Веруччи смирился:
— Это, конечно, не совсем убедительно… Впрочем, как хотите…