- Емельян - я пожал протянутую ладонь.
- Пойдем - Муромцев увлек меня за собой по коридору. У дверей с надписью "ОТДЕЛЕНИЕ УГОЛОВНОГО РОЗЫСКА" он остановился, покопавшись в кармане, извлек связку ключей, отомкнул замок - заходи, гостем будешь.
Как и следовало ожидать, роскошью кабинет оперативника не блистал. Суровая, рабочая обстановка. Письменный стол со стулом, несгораемый сейф в углу и, обтянутая коричневым кожезаменителем, металлическая скамейка.
- Присаживайся - кивнул Илья - я тебе сейчас адресок набросаю и ключи найду.
- А это еще зачем? - я попинал прикрепленную намертво к полу ножку скамьи.
- Что? - поднял голову от стола опер - а это. Да был уже инцидент. Привел как-то подозреваемого, соленья из погребов воровал. Самое обидное я его и пальцем трогать не собирался, так, попугать хотел, взял дубинку шарахнул ей по столу, колись, говорю а то... . Ну сам понимаешь. Так он гад - здоровый, с перепугу, что ли, схватил эту лавочку и давай меня ей по кабинету гонять. И на помощь звать не могу, стыда потом не оберёшься, и скрутить его не получается. Еле одолел. Вот с тех пор и предохраняюсь. Это тебе сейчас смешно, а мне тогда не до смеху было.
А чего? Бывает и такое. Дальше меня с размаху окунули "в службу".
- Удальцов, ты приказ об ОРД изучал?
Тут до меня, наконец, доперло, куда меня собираются заселить - я, конечно, возгордился, но Устав взял вверх.
- Не положено.
В ответ "Муромец" рассказал мне короткий стишок про "не положено" и успокоил.
- Да ты не бойся, веришь - нет, пять лет тут служу - ни одного проверяльщика не было. Предшественник твой Митрич так вообще с семьей там жил, никто ему слова не сказал. А потом на пенсию ушел, съехал куда-то и исчез.
- Как это исчез?
- Да так, словно испарился вместе со всем семейством. Никто их больше с тех пор и не видел. Он последнее время вообще странный какой-то был задумчивый, замкнутый. Ладно, пойдем - Илья хмуро потёр тощий живот, - пирожков по пути купить надо. Да!
Однако планам кулинарным планам оперативника сбыться было не суждено.
- Муромцев, ты куда собрался? - остановил его уже у выхода оклик дежурного.
- Сейчас приду.
- Какой: "сейчас приду", за тобой задержанный в КАЗе сидит, у него уже время истекло. Смотри, мне проблемы с прокуратурой не нужны, отпущу, будешь опять по всему городу за ним бегать - не унимался старлей.
- Кулебякин, совесть имей, я же еще не обедал... - принялся увещевать Илья.
Однако грозный "повелитель КАЗа" был неумолим и в итоге на освещенном солнцем, резном крыльце я оказался в гордом одиночестве, если конечно не считать бдительно похрапывающего Узюма.
***
Пашка посмотрел в клочок бумаги с адресом и расхохотался как пират.
- Хо-хо! Пойдём!
Он подхватил мой рюкзак и пошёл по тротуару, позабыв о машине. "Москвич" хоть и стоял напротив милиции и под охраной Узюма, но с заведённым же двигателем!
Нет, братцы, периферия - это что-то!
- А городок сей был основан в тысяча шестьсот... - бородач остановился и принялся загибать пальцы, - да. Тридцать втором году. А вон там...
Пашка обогнул близлежащий дом, прошёл неогороженным огородом к здоровенному оврагу и показал.
- Вперёд! О, доблестный сотрудник милиции!
На той стороне торчало два десятка домов. До работы было ногой подать, но, блин, опять через грязные буераки.
В процессе спуска и подъёма, я выяснил, отчего так жизнерадостно ржал научный работник.
- А ты не в курсе? Это же секретная квартира!
Здрасьте, приехали. Об этом, что, весь город знает?
- Об этом же весь город знает. Но молчит... .
- ...?
- Жалко Муромца. - Пашка задрал бородатый подбородок в небо, прочитал скороговорку, три раза плюнул через левое плечо и пошёл дальше. - Рано не женись.
Да я, собственно, пока и не собирался...
***
- Всё ходють и ходють, житья никакого нет. Сказано вам - нет Илюшки. Не пришшол ишшо!
Мы стояли перед монументальными деревянными воротами и не могли вставить ни слова. Бабуся ругалась, грозилась жаловаться в мэрию и обещала нам... .
В общем, много чего она нам обещала. Наконец бабуля выговорилась, затихла и, видя, что два обормота за воротами никуда не уходят и ведут себя тихо, приоткрыла калитку и поинтересовалась.
- Кто таков?
Помог мне Паша. Он вежливо кашлянул, поздоровался, пожелал доброго здоровьичка старушке и отрекомендовал меня, как нового, "теперь постоянного, бабакула, постоянного квартиранта".
Как он её назвал?! "Бабакула"?
"Бабакула" расцвела. Видимо постоянного жильца она ждала уже очень давно.
Я нейтрально вякнул "здрассьти" и вошел в гостеприимно распахнутую калитку. Ого! Вот это двор! От ворот до крыльца дома бежала дощатая дорожка длиной метров в тридцать, не меньше!
Ну, братцы, мои... это я вам доложу - не папина дача с курятником вместо дома и на шести сотках.
За домом, на приличном расстоянии, виднелись сараи, за ними был свежевскопанный огород немыслимых размеров, а за ним - лес.
Нормаааально. Это чего? Квартира мало того, что известна всему городу, кроме супруги Ильи, так она что? Всего лишь комнатка в доме этой... этой... бабакулы?
Я оглянулся. Бабуля стояла за спиной и по-доброму улыбалась. Я, почему то, сразу решил, что она прочла все мои мысли и смутился. Рядом с хозяйкой стоял Пашка и тоже смущённо пялился в землю.
- Акулина Васильевна я. А ты - Емелюшка, мне уж Паша рассказал. Ступай в дом. - Бабушка упругой походкой, которая никак не вязалась с её внешним видом, прошла мимо меня и легко взбежала на высокое резное крыльцо.
Кстати, довожу до вашего сведения - резьбой в этом городе покрыто всё, что только можно было покрыть. Например, ворота, через которые я только что прошёл, были настоящим произведением искусства.
А с квартирой мне повезло! Разве что "удобства" во дворе. Вопреки моим ожиданиям, "явка" была самой настоящей отдельной двухкомнатной квартирой, занимающей половину дома. Во второй половине дома жила Акулина Васильевна. Самым интересным было то, что вход в квартиры был один. Бывшая прихожая старого дома была перестроена в самый обычный подъезд.
Я вынул из кармана ключ и отпер массивную филёнчатую дверь.
***
Ага. Так. Понятно.
Нет, я конечно согласен, когда говорят, что зрение мужчины так устроено, что он не видит, такую мелочь как слой пыли толщиной с палец, сам в принципе такой, но это ж когда с палец. О настоящем, первозданном цвете подоконников и всех прочих горизонтальных поверхностей оставалось только догадываться. В общем, в комнатах царил страшнейший бардак, и только холодильник был девственно пуст и чист. Из съестного в доме имелось три засохшие рыбьи головы на столе.
Ага. Понятно. Дубль два.
Возле чистой белёной стены на специальных подставках рядом стояли... раз, два... восемнадцать удочек! А возле печки валялись резиновые сапоги.
Пашка затащил мои вещи, поставил их на лавку и снова хохотнул.
- Ну, мужики не обрадуются. Конец клубу!
Ну а что - жить в бывшем клубе, где суровые мужики пили пиво, рассказывали рыбацкие истории и играли в дурака, куда приятней, чем жить в чьём-то любовном гнёздышке.
Следом за нами в комнату просочилась баба Акула. Старушка брезгливо сморщила нос и скомандовала.
- Пашка! Отведи Емелюшку перекусить, а то ж я, старая, не готовила ничего. И город ему покажи. А я покуда уберу тут всё. Ступайте с Богом!
Вот интересно, с каких это пор я у неё стал "Емелюшкой"?
- Добрым людям, Емелюшка, в чистоте и порядке жить должно!
Да кто бы с этим спорил...
***
Только вернувшись к "Москвичу" я с запоздалым раскаянием сообразил, что даже не узнал у Паши, кто он и чем занимается. И не отвлекаю ли я его от дел...
- А я сегодня выходной.
Я удивился.
- Среда же?
- Ты певцов видел? Вот то-то! Шефу сейчас не до меня. - Мой бородатый спутник огляделся. Ветерок был тёплым, небо - голубое, а дороги сухими. Было видно, что лезть в машину ему не хочется.