КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ
— Вот она, Алёш, Красная площадь. История наша здесь сжалась в один… — сказал дед внуку, потрясая огромным волосатым кулаком, что медали на пиджаке его зазвенели и очки съехали с переносицы.
Пятилетний Алёша быстрей прожевал жвачку на дедовы торжественные слова и выплюнул её. Она, опоясав дугу, стукнулась о камни и подкатилась к мавзолею.
— В одну… жвачку, плятский потрух! — ругнулся дед. — Ну-ка подними сейчас же! Ты что мусоришь на таком святом месте!
Алёша пролез под оградой, зацепив джинсиками и порвав их, с недовольным видом оглянулся на деда, побежал и поднял серый комочек.
Тут же услышал свисток. Милиционер, подошедший к деду, отдал честь и сказал:
— Старший сержант Ленькин. Чего балуем? — и мальчику кивнул, — Давай вылезай!
Мальчик медленно подошёл к ограде и встал на той стороне.
Дед глянул из-под густых седых бровей на сержанта и сказал сердито:
— Кто хулиганит? Он жвачку поднял, чистоту навёл. А вам должно быть стыдно подвергать критике фронтовика, товарищ… сержант. Участника парада сорок первого года, а? Вас тогда, да и вашего папы и в планах не было… Алёша, ну-ка перелезь сюда.
Мальчик присел и вылез через ограждение.
— Молодец! — погладил его по голове дед. — Его не ругать, а поощрить надо! — уже улыбался милиционеру.
— Извините, — милиционер чуть растерялся, опустив глаза, резко отдал честь и пошёл прочь.
— Уйдём — выкинешь, — шепнул дед внуку.
— А куда мне её? — шепнул внук.
— Ладно, давай мне, — ответил дед, взял у Алёши жвачку и положил себе в карман пиджака. — Жвачки, ферачки… Вас бы вон, в блокадный Ленинград! — по голове гладил мальчика. — Ладно, вот было… было… Тогда в сорок первом я был здесь на параде.
— На военном? — торжественно спросил Алёша.
— На военном, угу. Я дирижировал оркестром… Замерз, нахрен! Мороз был страшенный! И Сталин великий на мавзолее стоит, а мороз ему нипочем… Ага. Я ведь никому не рассказывал, что мне пригрезилось тогда. Только бабушке твоей.
— Что? — заинтересовался мальчик.
— Как будто там, на огромных портретах Маркс, Энгельс и Ленин ведут беседу.
— Кто? — не знал мальчик имён.
— Вожди наши.
— Как у индейцев?
— Лучше, — ответил дед. — Вот Маркс забасил грозно с немецким акцентом. — Блокировать надо Петербург со всеми его заливами, этот град гигант без рук и глаз оставить!
А Энгельс ему ответил:
— Яволь, отобрать у царя Питэра город на Неве.
И тут Ленин картавый вступил с ними в разговор:
— А Пётр сам у шведов отобрал. Русские солдаты отвоевали.
Энгельс сразу нахмурился, разозлился:
— Русские солдаты самые неуклюжие в мире, они не годятся ни для пехоты, ни для кавалерии, пьянь сплошная, быдло! Ему прикажи воду носить или товарища сечь — всё равно.
— Да, вот так и было, Алёш, — сказал от себя дед. — Я смотрю, слушаю, словно кино смотрю, гм… Ну и Ленин говорит, картавя:
— Это, да, батенька, темнота, да пьянь. Но у русских в крови воевать. Минин вон с Пожарским смотрят бронзовыми глазами на поляков, Наполеона выгнали, интервентов, как говно, гнали в гражданскую…
А Энгельс засмеялся ему:
— Владимир Ильич, ну что ты, в самом деле, как ребёнок. Разве ты не знаешь, как побеждают русские — числом — раз, командиры в спину стреляют — два, зима с морозами — три, а потом, платят зольдатам. Вон Минин ваш платил втридорога, потому и ополчение собрал. А в гражданскую ты сколько платили красноармейцам? А! Больше, чем белые… Вот-вот… Патриотизм для дураков.
Тут Маркс забасил, поддержав друга волосатого:
— Славянские народы суть варвары, не способные к прогрессу. Капище, урочище, чудище, городище, селище, логовище… Тьфу! — плюнул. — И как ты, Володенька, социализм решил здесь построить, ведь бесполезно же?
Ленин затряс бородкой, пролепетал:
— А я вовремя спохватился! Да НЭП повел, а Коба захотел в своё царствование за десять лет рывок сделать, который столетиями идёт.
Маркс зло:
— Где ты его нашёл, бандита православного? Если бы не он, сейчас бы Лёва Троцкий был с нами здесь.
— Где, где, на Кавказе, — ответил Ленин.
— А ты прикинь, — сказал Маркс. — Что его будут с нами рисовать. Вот умора-то. Три еврея и грузин изменили мир.
— Почему евреи? — задумался Ленин.
— Почему грузин? — спросил Энгельс.
И Ленин сказал волосатикам:
— Вот я всё смеялся над попами. Они учат, что евреев господь проклял за распятие их бога. А почему же евреи самый умный и самый богатый народ, хотя без своего государства. А? Нестыковочка получается.
Ну, Маркс ему пробасил:
— Учиться надо было лучше! Бог не евреев избрал, а одного праведника из них.
И Ленин закричал:
— Ага, ищи праведника! Избрал! Вон Лёвушка проститутка! Себе на уме!
— А Красную Армию Троцкий организовал, — напомнил Маркс. — Всяку скотину нужно гнать кнутом, тогда и побежит.
— Еврей организатор, — спокойно сказал Энгельс. — Вот я и говорю, что организаторы в России евреи, а русских погонять нужно. Да посильней. Правильно, Володенька, у тебя во ВЦИКе почти все евреи были.
— А Коба разогнал, гад, всю гвардию мою, — ответил Ленин. — И сейчас на косточках моих многострадальных стоит.
Они все трое посмотрели на мавзолей, и Энгельс усмехнулся:
— Лежишь там, в граните без мозгов и кишок, купают иногда. Ха!
И Ленин улыбнулся:
— Ага, и все пялиться ходят, как на доисторическую мумию.
— Радуйся, — буркнул Маркс Ленину. — Мы вон сгнили уже… Да. Авось дойдёт наука и клонируют тебя живого из мумии.
— Всё уж лучше какого-нибудь Бакунина, — сказал Энгельс.
— Бакунина? — услышал знакомое Маркс. — Меня Минька Бакунин на дуэль вызывал, чудик.
— Чего же не пошел? — спросил Ленин его.
И Маркс ответил:
— Что я, дурак с варваром драться!
— Ладно, не такой он и варвар, — сказал Ленин. — А драться умеет. Ох! Великороссы эти умеют драться!
Маркс:
— Вот то-то и оно. Говорил Бисмарк — не воюйте с русскими. Они на любой ход выкинут глупость… Ну, что делать, Гитлер, враг евреев не послушал… Но я всё-таки за то, чтобы войну проиграли русские. Иначе капут нашей великой Германии.
Ленин же ему возразил:
— А тело мое белое выкинут из мавзолея.
— Велика потеря! — засмеялся Энгельс.
Маркс же сказал:
— Силён Адольф! Уже в бинокль глядит на Кремль.
— Ты, чего, Карл, опомнись! — проговорил Энгельс. — Гитлер победит и про нас забудут. Это самое страшное, что есть на свете, когда забывают. И памятники снесет все.
— Не снесет, — ответил Маркс. — Потому что мы принадлежим к великой немецкой расе… По языку.
Ленин им:
— Если только по языку, а не по крови! Ха! А язык казарменный весь. Яволь! Яволь!
А Маркс ему сердито:
— Лэкен зи мир арш! Обманул Адольф Иосифа, ха, ха! Хайль Гитлер!..
Дед замолчал, вспоминая былое, потом тихо сказал внуку:
— Вот, Алёш, такой базар был, а Сталин услышал, незаметно кулак свой сухой показал картинам, как я заметил, и молвил:
— Я вам! Сниму, нахрен.
И Ленин сразу шёпотом Марксу и Энгельсу сказал:
— Тихо, блин, Коба ругается. Снимет…
А Маркс громко:
— Не снимет, куда он денется без нас! Мы знамя, на котором страна держится. А снимет и сам слетит.
А Ленин опять шёпотом:
— Всё путём будет. Запад второй фронт откроет, и победа будет за Россией.
— Второй фронт! — хихикнул Энгельс. — Черчиль с Рузвельтом ещё подумают, за кого воевать. Вот кто будет сильнее, за того и…
Его Маркс перебил, к Ленину обратившись:
— Володенька! Тебя бы сейчас сюда, как в первую мировую. Тогда ты подписал выгодный для Германии Брестский мир, русский Вы наш…