— В моем мире так поминают ушедших…
В какой-то момент алкоголь кончился, а вот потребность в общении — нет. Сам не заметил, как начал рассказывать, как злился отец, когда я сообщил, что поступаю на военную службу, и что добыча никлазов — семейное дело не мое.
— Он орал, что я джонг недоделанный, что отрыжка вакрита, что я не достоин, носить имя Ниар. В итоге я сбежал из дома. На карманные кредиты купил самый дешевый билет на самый дешевый транспорт, что доставил меня на Гуалли — планету, на чей орбите находилась военная академия нашей галактики…
О том перелете я не рассказывал никогда и никому, даже Лэну. Я летел с такими же тварями, что напали на мою Фэй. Не раз меня пытались изнасиловать, кормили (хоть билет и включал питание) нас два раза за весь семидневный перелет, а бутылка с водой стоила почти как билет в первый класс на этом транспорте.
— И ты поступил…?
Улыбнулся, вспомнив вступительные экзамены, сперва меня грязного и вонючего после путешествия четвертым классом, не хотели пускать даже в здание, где проходили вступительные экзамены, и только после того, как взяли кровь на анализ, и сравнили с данными базы, я был допущен. Почти все шарахались от меня. Экзаменов было три: астрофизика, сочинение на предложенную тему и физическая подготовка. Последнее то проблемой не было. А вот сочинение — это был кошмар. И вся засада была в том, что к следующему экзамену допускались только те абитуриенты, что прошли по баллам с предыдущего.
— Это было не просто, конкурс — две тысячи абитуриентов на место. В группе — тридцать пять студентов. Но тем не менее через десять лет я закончил академию.
Лана округлила глаза и чуть заплетающимся языком переспросила:
— Десять лет? Ты что пять раз оставался на второй год?
— На второй год? — это уже не понял я.
Она кивнула:
— В моем мире, неуспевающего в школе ученика не принято выгонять из школы, он должен получить знания, и он остается изучать неусвоенный материал с другим классом. Даже студенты, которые не успевают, берут академический отпуск, после которого могут без проблем восстановиться и закончить обучение.
Я рассмеялся.
— Нет, эйхами, обучение длится десять лет. Если ты не успеваешь, тебя отчислят. Без права восстановления. При этом ты будешь обязан выплатить академии сумму, затраченную ей на твое обучение.
Лана даже открыла рот от удивления.
— А чему учат целых десять лет?
Мне ставили блок на память, чтобы я не имел возможности рассказать подробности о моей учебе в военной академии. Слишком много секретов, слишком много новой техники, нового вооружения, необычных тактик мы изучали.
— Всему, что может помочь обороноспособности своего мира, системы, своей галактики. Не поверишь, были даже танцы. Наш преподаватель считал, что танец, как и бой — это искусство. Он говорил, что каждый бой, танец, сражение — имеет только свой, характерный рисунок. Хоть танец — это повторение заученных и доведенных до автоматизма элементов, в целом соглашусь — сражение — это набор элементов, правда их выбор огромен, то или иное па, в сражении, зависит от множества переменных, так что сражение — это танец-экспромт. А еще после пятого курса у нас начались практики. Некоторые практики длились по полтора года, некоторые по три месяца.
Лана посмотрела на меня своими необычным ярко-синими глазами, тряхнула головой, густые волосы завязанные в пучок, видимо никак не закреплялись, поэтому пряди светлых волос упали на ее лицо, она, сморщив нос от недовольства, быстрым движением откинула их назад и спросила:
— Твоя учеба… все эти годы… оно того стоило?
Надо же, я ни разу не задал этот вопрос себе сам. Я желал сперва показать отцу, что тот был не прав, утереть нос некоторым однокурсникам, даже некоторым преподавателям, потом, когда я понял что жизнь моей команды, моей эскадры, моего флота зависит от моих решений, я осознал, что не зря учился, не зря строил карьеру. Я вспомнил попойки с однокурсниками, приключения во время практик на грани жизни и смерти, дотошного преподавателя юриспруденции, которому мы, скинувшись, наняли проститутку, чтобы она отвлекла его во время экзамена, но он оказался бесполой особью и экзамен нам не зачли и весь курс пришел на пересдачу, помнил, как зашкаливал адреналин, когда впервые, став адмиралом давал указания где, кому вести патрулирование, кому в сражении оставаться в тылу, а кому быть на острие атаки…
— Да!
Она мягко улыбнулась, накручивая в задумчивости локон на палец. А я наклонился и легко прикоснулся своими губами к ее, и только спустя удар сердца понял, что решение было спонтанным. Практически рефлекторным. Мягкие губы шевельнулись, язычок Ланы чуть лизнул мою верхнюю губу. Мне не показалось? Слегка, боясь спугнуть эту расслабленность Ланы, я усилил нажим и с восторгом осознал, что губы Ланы поддались моему напору. Мне всё время казалось, что она сдерживается.