Сказка о Трёх Первейших
Старая ведьма сидела у костра и покачивалась в такт беззвучной песне, что слышна была ей одной. В седых волосах ведьмы трепетали совиные перья, худое тело укрывали меха.
Ночь и холод собрали у костра почти всё племя. Дети и взрослые боялись того, что скрывает тьма, старая ведьма же знала все её тайны.
– Какую историю рассказать вам сегодня? – прошуршала ведьма. Тихо-тихо, но голоса соплеменников немедленно смолкли.
Старая ведьма чуяла их страх и трепет. Втянула носом воздух и ухмыльнулась.
– Расскажи про Трёх Первейших! – выкрикнула маленькая дочка вождя.
Ведьма бросила на неё недовольный взгляд. От малышки не пахло страхом. Только потом и козьим молоком.
– Вы же её наизусть знаете, – отозвалась ведьма.
– Ну и что! Хочу послушать снова!
Упрямая. Не зря дочь вождя. Ведьма обвела взглядом племя. Все молчали.
– Так и быть, – сказала ведьма и начала рассказ.
И не было ничего: ни звезд, ни неба, ни земли – лишь Пустота, Безмолвие, и Тьма. И было то до тех пор, пока не соприкоснулись Пустота и Безмолвие и не породили тем соприкосновением Рогона – Первого из Первейших, Властителя и Создателя нашего мира.
Явился он средь Пустоты и Безмолвия, наг и слаб, какими по сей день рождаются наши дети. Разомкнул Рогон глаза свои, синие, как наши небеса, разомкнул Рогон уста свои и закричал, узрев лишь Тьму вокруг. То были первые звуки в нашем мире. Звуки первого плача. Соприкоснулся тот плач с Безмолвием, провозглашая торжество жизни, и явилась Сая – первая и любимая сестра Рогона. А в месте с ней явился и Свет, который отразился в глазах Рогона и породил небеса.
Протянула Сая руки к брату и молвила: «Не плачь, брат мой, буду я тебе утешением и любовью, ибо чувствую, что дороже у меня никого нет».
Взглянул Рогон на сестру свою и понял, что и у него дороже нет никого, а потому слились они в любви своей, как муж и жена, и породили солнце, землю и звёзды, а после – моря и реки, которые в свой черёд, дали жизнь лесам и полям нашим, и от которых и мы – люди – свой род берём.
Так жили Рогон и Сая в любви и в любви растили детей своих, не знавших, ни горя, ни болезней, ни смерти. Всё, чем дышит и живёт земля наша – плод любви двух Первейших Богов.
Но однажды ночью, когда Сая уже отошла ко сну, укутавшись Драконьим водопадом, Рогон заснуть не мог. Поднялся он с постели и вышел под звездное небо. Затянули вдруг небо тучи, и узрел Рогон Тьму, что была свидетелем его рождения, и ощутил он ту тьму в себе и страстно возжелал коснуться её. И в тот же миг явилось в небе новое светило – Луна, холодная и прекрасная, что ни одна звезда не шла с ней в сравнение. А вместе с Луной явилась Рогону его вторая сестра – Аяш, и затмила своей красотой даже новую Луну.
Протянула Аяш руки к брату и молвила: «Ты призвал меня, брат мой, из глубины души своей. Отныне вся я твоя и душой, и телом. Ты господин мой, а я – раба твоя».
Взглянул Рогон на сестру свою и возжелал её страстно, как никогда не желал жену свою, и возлёг он с Аяш среди поля, и звёзды были им покрывалом, а Луна – свидетелем.
И ввёл он её в обитель свою, и с рассветом сказал Сае: «Аяш – моя жена отныне, такая же как и ты. Любите друг друга и почитайте, ибо вы сёстры мне и друг другу».
Шло время, жили сёстры в любви к брату своему, сменяя друг друга, как день сменяет ночь. Но стала Аяш замечать, что сердцем и душой Рогон прикипел не к ней, а к сестре её Сае, а её – Аяш – навещает всё реже.
И пришла Аяш к нему со словами: «Господин мой, я – бессменная ночная спутница твоя, но чувствую сердцем, что любви и нежности ты полон лишь к сестре моей Сае. Со мной же ты желаешь ублажить плоть свою, но не сердце своё. Разве не должны мы равно любить друг друга, ибо едины мы и часть тебя?».
Долго молчал Рогон, да молчать боле было нельзя. Сказал тогда он слова такие: «Аяш, любимая моя сестра. Ты права в равенстве нашем и единстве нашем. Но породила тебя тьма моя, какой я не противился, а с нею я породил и страсть, что питаю к тебе. И понял я, что союз по страсти одной грешен и бесплоден, ибо почему ты до сих пор не понесла от меня? Смотри же, сколько дает плодов наша любовь с Саей: от неба и звезд, до людей и всякой твари живой».
Разозлилась тогда Аяш и воспылала ненавистью к брату и сестре своим и ко всем детям их, но скрыла это, ибо была умна и коварна. Улыбнулась Аяш брату и попросила лишь об одном – возлечь с ней в последний раз, как муж ложится с женой. И не смог отказать Рогон ей в просьбе, и в последний раз подарил ей семя своё. А когда всё завершилось, встала Аяш, нагая, как была, и молвила: «Больше не увидишь ты меня, брат мой, но знай: не видать теперь покоя детям твоим, ибо будут они болеть и умирать, кто в старости, а кто еще не родившись. Будут они убивать друг друга в битвах и по прихоти, ибо таким будет слово моё и детей моих». И ушла Аяш во тьму, и не успел Рогон остановить её.