Шмыш слушал волшебника и испытывал одно чувство за другим – страх, надежду, жалость, разочарование и, наконец, решимость.
– Шшш, мастер Силин, прошу прощения, – шумушка говорил медленно, тщательно подбирая слова, – Кразявр наша единственная надежда и он хорошо делает свое дело.
Кразявр услышав свое имя, опять поднял радостную возню на полу – бегая кругами и стуча хвостом.
– Шшш, мастер, пока Кразявр спасает нас, но мы должны же что-то еще предпринять. Помочь всем шумушкам стать еще шумушнее, а не залягушатиться обратно. Позвольте мне стать вашим учеником. И может, вместе мы придумаем, что делать дальше же.
Волшебник внимательно выслушал речь Шмыша и так же серьезно ответил:
– Для меня большая честь и удача иметь такого ученика, как ты, дорогой Шмыш. Но скажи мне, хочешь ли ты получить обратно свои сокровища и еще больше, чем все сокровища всех шумушек вместе взятых? Тебе стоит только попросить.
Шумушка если и задумался, то не больше чем на мгновенье,
– Шш, нет мастер. Я увидел мир больше чем болото. И я теперь уже знаю, кем мы можем стать. Поэтому ж позволь быть твоим учеником, и помочь моим родичам, – сказал шумушка твердо.
Лицо Силина расплылось в довольной улыбке. Волшебник встал, поклонился Шмышу, тот растерялся, судорожно поклонился в ответ, из глаз полились неуместные слезы. Шумушка попытался незаметно вытереть их рукавом, негоже ученику великого чародея реветь у всех на глазах. Но волшебник ничего не заметил и протянул руку. Шмыш двумя руками торжественно пожал палец.
– Думаю, нам пора в путь, – сказал Грегори.
***
– Да, интересная история, Кирки, – мудрый Ррорг прикрыл глаза, – значит, смешные болотные человечки не так просты, как кажутся.
– Недалеко ушли от лягушек, брр, - Кирки помотал головой и захлопал крыльями, – сидят в трясине и рады, найдут пуговицу и счастливы.
– Спорю, в твоем родном гнезде было полно блестящих вещичек. Чем ты лучше шумушки?
– Мы не живем в болоте, мы летаем, – возмущенно закаркал Кирки, – ну собираем красивое и блестящее, но не сидим над сокровищами, не радуемся ему, как эти полулягушки, брр.
Визирь ее величества посмотрел на ученика. Разумом совсем птенец! Но самоуверен и нагл, прям как Ррорг в юности.
– И это все, что ты понял? – черный визирь постарался вложить в голос побольше яда.
Кирки каркнул, взмыл вверх и покружил над поляной. Обратно вернулся довольный. Сел на ветку и заявил, что сделал вывод и очень важный.
– Ну, – Ррорг с надеждой взглянул на ученика.
– Да все просто, без свежего воздуха и приключений кто угодно зачахнет. Только шумушки не просто чахнут, а превращаются в лягушек, – Кирки победно посмотрел на старого учителя.
– Все?
– Все!
– Дурак. Вороний дурень. Дуреворон!
Ррорг еще раз пожалел, что взял с собой этого остолопа. Пожалуй хнуги поумнее будут. Ну как можно не видеть того, что лежит перед клювом! Как?
Летуны
Летуны
До чего же приятно шагать по лесу, чувствовать, как под ногами пружинит мох и похрустывают сосновые иголки.
Ветерок покачивал верхушки сосен, солнце ярко светило, неугомонные птицы носились в воздухе, свистели и чирикали. Нужно сильно любить болото и нигде больше не бывать, чтобы жить там.
– Думаю, эта история многому нас научила, – сказал Грегори, когда пришло время отдыха и все забрались на поваленную березу, – как ты считаешь, Барталамео?
Грегори достал из сумки книгу, перо, чернильницу и задумался.
– Конечно. Во первых настойка багульника отвратительна! Ну а во вторых лягушки неплохо поют, если прорепетировать, то можно спеть с лягушачьим хором!
Барти достал лютню и принялся настраивать. Грегори все хмурил лоб и покусывал перо. Но ничего не писал.
– Что ты еще не написался? Вон какое приключение получилось! У шумушек побывали и на Кразявре прокатились и с колдуном познакомились, да еще и новую сказку послушали. Пол книги исписать можно, – Ива забралась на валун, сверху лучше видна тропа.
– Я же ученый, – Грегори потер переносицу, – я должен не только писать истории, но и делиться мудростью. Записать какую-то умную мысль в конце повествования.
– Ну напиши про багульник и лягушек, – сказала Ива, не отрывая взгляда от петляющей тропинки, – а еще какие шумушки милые и как умеют радоваться хламу.
– Ладно, – кивнул Грегори и заводил пером по странице.