У Маривеллы подозрительно заблестели глаза, но Иве могло показаться, с чего бы маме-то слезы лить.
Маривелла поспешила к сковороде, а через минуту перед Ивой, на толстоногом столе дымилась целая миска обжигающе горячих, пахнущих липовым цветом лепешек.
Мама достала баночку с медом, глубокую миску и кружку, положила в полотняный мешочек. Когда Иве исполнилось три года, они всей семьей отправились странствовать. Оставили дом в зеленой дубраве и бродили несколько месяцев, пока не дошли до еловой поляны. Мама в тот раз также сложила в узелки посуду и распихала по дорожным котомкам. Папа посадил Иву на плечи и они пошли.
Ива сразу успокоилась. Все стало обыкновенным и даже скучным, словно ничего особенного не происходит. Будто это и не долгожданный «День зеленой дороги», а так, обычная прогулка.
– Иветта, что ты возьмешь сковородку или котелок? У нас нет дорожной мельнички, нужно взять у соседей. И еще полотенце нужно, и может теплые штаны, если заморозки, – неуверенно проговорила Маривелла.
– М-ма, хватит. Ну, пусть будет котелок, пожарить можно и на камнях, и не нужно никаких штанов.
– Ты уже решила с кем пойдешь? Четырнадцать зим минуло Агриелле, а сыну Горлика Здоровяка так и вовсе семнадцать. Как его зовут, милая? – Лермерик обернулся к жене.
Маривелла нахмурилась:
– Велерий его зовут. Никуда он не пойдет, его путешествие закончилось сразу за ледяным ручьем, там как раз освободился дом Друба Гончара. Я думаю тетушка Мукунья и Агриелла прекрасная компания.
Ива безнадежно застонала. Вот так «День зеленой дороги»! Вместо приключений сумка с вещами и Агриелла с тетушкой Мукуньей. Прям, хоть криком кричи. Подобрали компанию, вот спасибо, так спасибо. Веселенькая предстоит Иве дорога. Агриелла будет соревноваться с птицами, кто кого перепоет, да цветочки разглядывать. Тетушка, попросит идти помедленнее и отдыхать почаще. А еще, чего доброго, возьмется учить вязать кружевные салфетки.
– Мама и папа, я уже решила, пойду одна, не пропаду, – сказала Ива решительно.
Мама охнула. Лермерик посмотрел на дочку и рассмеялся в усы, – Ну да, не пропадешь, дом там, где хнуги, а хнуги в зеленом лесу везде.
– Дом там, где хнуги, – повторила мама, всплеснула руками и кинулась к плите. Еще одна порция оладушек перекочевала из сковороды в миску.
– Иди сюда, доча, раз идешь одна, тем более следует хорошо подготовиться, давай посмотрим карту.
Ива с готовностью вытащила карту из сумки, перебралась поближе к отцу. Лермерик не торопясь рассмотрел причудливые линии рек, яркие пятна зеленых лесов, тонкие рисунки гор. Почесал бороду.
– Так, наша полянка здесь, – но папин палец не успел опуститься на зеленую точку на карте.
За окном послышалось веселое треньканье лютни и песенка сочинялка, невпопад напевалка:
Быть хнугом очень хорошо,
Куда хотел туда пошел,
У нас не будет кислых лиц
Нас лес зовет трещаньем птиц!
Везде прекрасные цветы
Куда б ни отправлялся ты
Звуки становились все ближе и громче, и вот в окне появилось широкое лицо Барталамео, с улыбкой от уха до уха. Барти лучший музыкант четырех полян и поэт неумеха. Ни один праздник не обходился без него, ведь веселье, это прежде всего что? Правильно – танцы, или песни, а лучше песни с танцами. Летом, на празднике рождения нового года, в самую короткую и белую ночь, когда хнуги водят бесконечные хороводы вокруг деревьев, Барти не выпускает из рук лютню. Поет и играет ночь напролет, а потом неделю рассказывает всем, кто готов слушать, что если бы не он, год бы вовсе не родился.
– Перепелка на хвосте принесла новость, у вас намечается что-то интересное! Ну, или просто вкусный завтрак, в любом случае я к вам загляну, – Барти распахнул окно и одним прыжком перемахнул через подоконник. Ива покачала головой: это же Барти, что возьмешь с музыканта. Зачем в двери входить, лучше как коростель перелететь через окно.
– Ива сегодня уходит из дома, и я должен дать ей пару отцовских советов, – Лермерик расправил усы и ткнул пальцем в карту, – итак мы находимся здесь.
Маривелла поставила перед музыкантом тарелку с душистым медом, кружку с компотом, да развела муки на еще одну порцию.
Ива и Барти склонились над столом, чуть не столкнувшись лбами.
– Я, в свое время, путешествовал так, – палец Лермерика, огибая горы и холмы, прочертил на карте немыслимую загогулину.