Полетели бабочки над зелеными холмами к Озеру и прилетели как раз в тот миг, когда воины опускали тело Туту в могилу. Печально присели бабочки на траву, и их крылья бессильно поникли от горя, ибо они любили свою подружку Невесту, с которой часто играли на солнышке. Напрасно ждала она их. И тогда, объятая страхом, закричала Невеста Солнцу:
– О вождь Страны Облаков, помоги мне! Перенеси меня на своих лучах к Озеру, чтобы я могла увидеть своего любимого и сказать ему, как я люблю его.
Солнце взглянуло на девушку и прониклось великой жалостью к ней, ибо оно уже знало, что Туту, крестьянского сына, нет средь живых. И протянуло Солнце девушке длинный‑предлинный луч, чтобы могла она схватиться за него руками, и бережно перенесло ее к Озеру. Увидев тело Туту в могиле, взмолилась Невеста Солнцу:
– О вождь Страны Облаков, спали меня своим огнем! Как я могу жить, когда мой возлюбленный мертв!
Прониклось Солнце состраданием к девушке и ударило в нее раскаленным лучом. Воины опустили ее бездыханное тело в одну могилу с Туту, оплакивая их кончину.
А спустя год жители Си пришли на это место, и их глазам предстало дивное зрелище: выросло на могиле прекрасное дерево с большими, алыми, как огонь, цветами, которые поворачивались всегда вслед за Солнцем. Люди взяли с собой семена этого дерева и посадили их в своих садах. Теперь всюду по стране растут эти прекрасные деревья, которые нарекли в народе огненными, а старики называют их «кифабакази», потому что древесина их мягка и податлива, как женское сердце.
Засуха
Давным‑давно земли вкруг Великого Озера посетила страшная засуха. Весенние дожди прошли стороной, и солнце, медный шар, изо дня в день светило все жарче, затопляя землю своими лучами. В ту весну не распустились цветы и пожухла трава на холмах. Одиноко и грустно стояли в помертвелых садах банановые пальмы, бессильно опустив иссушенные листья, не наполняя воздух сладким ароматом тяжелых золотых плодов. Выгорели на солнце посадки ямса, а кукурузные ростки так и не смогли пробиться сквозь затвердевшую землю. Чтобы не умереть с голоду, люди выкапывали банановые коренья, ели большие, грубые луковицы. Вода в озере спадала все ниже и ниже, пока над ней не заколыхался высокий папирус и на многие мили вокруг не протянулись болотистые берега. Огромные скалы торчали на месте водопада в Джиндже, и вода из Великого Озера, что каждую весну с шумом и грохотом низвергалась в Нил, теперь сочилась тонкими струйками. Голод и нужда охватили страну, но больше других пострадала местность под названием Бусога. Туда‑то и забрело большое стадо слонов в тщетных поисках свежей травы, листьев и кореньев. Наконец вожак стада сказал:
– Девяносто лет назад, когда я еще был малым слоненком, был тоже голод, и помню, вода в Ниле стояла так низко, что мы смогли в одном месте вброд перейти его и оказались в Мабиранском лесу, где нашли в изобилии пищу. Давайте пойдем и отыщем тот брод, ведь и на сей раз река сильно обмелела.
Стадо двинулось к Нилу через опустошенную страну, мимо покинутых деревень, встречая на пути истощенных от голода зверей, из последних сил тащившихся к реке. Вожак привел свое стадо прямо к тому месту, которое он запомнил, и там они увидели блестящее на отмелях каменистое дно реки и поняли, что цель пути близко.
Была в том стаде слониха со своим слоненком, который очень устал от дороги.
– Терпение, малыш,– подбодряла его мать,– мы почти пришли. Только подумай о прохладных зеленых лужайках, которые нас ждут в Мабиранском лесу. Безжалостному солнцу не пробиться сквозь густую зелень перевитых лианами деревьев. А какие там глубокие темные лужи!
Только она сказала это, как ее глазам предстало жалостное зрелище. Обезьяна‑мать принесла к реке своего детеныша напиться, но идти с ним дальше у нее уже не было сил. Подхватила их слониха своим хоботом и перенесла через брод в Мабиранский лес.
Правитель Страны Облаков видел все бедствия, обрушившиеся на землю, и когда он заметил и слониху с ее ношей, то его сердце преисполнилось жалостью к истощенным животным и людям. И созвал он все свои облака – целую армию – и заставил их пролиться дождем на выжженную землю. И ожила помертвелая земля. Склоны холмов покрылись травой и заблистали цветами. Воды в Великом Озере поднялись и низверглись с высоты водопада. Там, где еще недавно вдоль берега тянулись мертвенные болота, стало так глубоко, что вода добралась до пушистых цветков папируса, а брод через реку исчез под ревущим потоком.
С той поры обезьяны стали друзьями слонов, и хоть сами они малы и слабы, но часто выручают слонов из беды. Сидя на верхушках деревьев, они следят за приближением охотников и всегда предупреждают слоновье стадо об опасности. Они видят, где охотники ставят капканы, и также сообщают слонам. Вот почему люди предпочитают охотиться на слонов в низинах или на склонах холмов и обычно не преследуют их в лесу.
Взгляни, Нгай, рыбок нет!
В народе кикуйю бытует такое поверье. Давным‑давно, когда милосердный бог Нгай решал, как ему лучше расселить всех тварей на земле, он отвел Бегемоту леса и равнины. Но Бегемот был очень жадный. Пищи бог послал ему вдоволь, от врагов бегать ему не приходилось – не было у него врагов,– и он только и делал, что жевал траву да листья и жирел. И чем больше он жирел, тем тяжелее переносил палящее полуденное солнце. Идет, бывало, днем к реке на водопой, переваливается. Остановится и смотрит с завистью, как маленькие рыбки лениво и беспечно плавают в прозрачной заводи. С самой вершины горы Кения течет сюда талая холодная вода.
– Ох,– вздыхает Бегемот,– как бы я хотел плескаться с рыбками Нгая в чистой прохладной воде!
Долго клял Бегемот свою несчастную судьбу и в конце концов решил попросить у творца разрешения поселиться в другом месте.
– Милостивый бог Нгай! – взмолился он в один особенно жаркий день,– дозволь покинуть леса и долины и поселиться в чистых прохладных водах твоих рек и озер! Жара палящего солнца убивает меня!
– Нет, этому не бывать,– изрек Нгай.– Я очень дорожу своими маленькими рыбками, а посели я тебя в реках и озерах, ты, чего доброго, съешь моих маленьких рыбок. Живи, как и жил,– на суше!
Приуныл Бегемот и поплелся домой, а солнце безжалостно палило его голую кожу.
– Нет больше мочи терпеть,– стонал бедняга.– Заклинаю тебя, милосердный бог Нгай, дозволь мне покинуть леса и долины, сделай меня обитателем рек и озер! Даю клятвенное обещание не есть твоих маленьких рыбок.
Долго думал великий бог Нгай, как быть с Бегемотом. Он глядел на равнины, опаленные знойным солнцем, и постепенно сердце его смягчилось.
– Так уж и быть,– согласился бог.– Я позволю тебе жить в моих реках и озерах, но как ты докажешь мне, что не ешь моих маленьких рыбок?
– Днем я буду отлеживаться в прохладной воде, а по ночам пастись на берегах реки и в топких низинах,– отвечал Бегемот.– Я обещаю не трогать твоих маленьких рыбок, Нгай.
– А как ты докажешь, что выполнишь свое обещание? – упорствовал великий бог Нгай.
– А вот как,– нашелся Бегемот.– Я буду выходить из воды каждый раз, как поем, и расшвыривать свой навоз хвостом. И все, что я съел, будет перед твоим оком, ты сам увидишь, что в навозе нет рыбьих костей. Лучшего доказательства и не придумаешь!
И вот таким образом Бегемот по сей день выполняет обещание, данное великому богу Нгаю. Он всегда опорожняется на суше, разбрасывает навоз хвостом, а морду задирает к небу, словно говоря: «Взгляни, Нгай, рыбок нет!»
Золотая земля
Люди говорят, что однажды двое европейских ученых приехали в Эфиопию. Они ездили по всей стране, заглядывали в каждый ее уголок. Они наносили на карту горы, дороги и реки.
Слух об этом дошел до императора. Узнав, что европейцы составляют карту, император послал человека, чтобы тот сопровождал их. Когда через несколько лет европейцы кончили свою работу, их проводник возвратился в Аддис‑Абебу и рассказал императору:
– Все, что видели эти люди, они записывали. Они наблюдали, как Нил несет свои воды из озера Тана, и следили, как река сбегает с гор. Они узнавали, есть ли в горах золото и серебро, наносили на карту все дороги и тропинки. Император понял, какой труд проделали эти люди. Он послал за ними, желая увидеть европейцев, прежде чем они покинут страну.