Подивились парни, однако, на всякий случай, на холм соседний заехали. Такое стадо сметет, и не заметит. И вот, видят они что-то странное. Бегут бычки, а вокруг как змейка волнами перекатывается. Зеленоватая такая и длинная, ну точь-в-точь – лассо Мексиканца.
А тут и он показался вдали. Едет себе не торопясь, и из фляги пьет. Увидел парней, пришпорил лошадь свою, и к стаду, вроде он его гонит. Да куда там. Разве одному ковбою такую махину собрать. Да ни за что. Это же любому ясно.
Ну, подъехал он ближе, парни на него смотрят, но вопросов не задают. Не приучены они вопросы задавать. Но и он тоже понимает, что пора рассказывать правду.
А дело было так.
Работал он ковбоем в Аризоне. И вот, однажды гнал он с напарником табун с одного ранчо на другое. Не очень далеко. И спугнул его табун змейку зеленую, да не одну, а с малышами. Ну, напарник за винчестер свой, он змей жутко не любил, его однажды укусила одна, чуть богу душу не отдал.
Ну, значит, тот за винчестер, а змейка вдруг поворачивается и говорит. Нормально так говорит, даже без акцента вроде. Сандро потом только не мог вспомнить, толи она по испански говорила, толи – по английски.
И говорит она, что пристрелить её и детишек вроде не много храбрости надо. Но вот если они её отпустят, то будет им от нее награда.
Ну, напарник сразу винчестер свой опустил, и двести долларов просит, не меньше. Змейка на него так посмотрела, вроде с улыбкой даже. Раз, а у того в кармане пачка банкнот. И все новые, таких здесь отродясь никто не видал.
– А тебе что? – Это она к Сандро. Да тот стоит и молчит. А потом вдруг:
– Ничего мне, – говорит, – не надо. – И коня своего в сторону поворачивает, табун чтобы отогнать. Напарник у виска покрутил, и за ним. Отогнали они табун, и расстались. Тот куда-то на север подался, да и сгинул по дороге.
А Сандро вдруг замечать стал, что лассо его как бы оживать начало. Сначала немного, потом больше. И цвет у него стал меняться. Вроде, как змейки линяют. Кожица наружная сходит, а под ней – новая.
Сандро еще только руку к нему протянет, чтобы, скажем жеребца поймать, а лассо его само – прыг, и всё, жеребец пойман, и даже связан.
А потом ещё больше. Стало оно само табун собирать. Волнами по траве перекатывается, и вокруг табуна, и быстро так, коню не догнать.
Ну, это парни уже видели.
Пригнали они стадо назад, на ранчо. Ну, там ещё добрали, сколько недоставало. В общем, двадцать тысяч собрали, даже больше.
Янки этот удивился, но ничего не говорит. Договор в порядке. Надо платить. А только уже все ковбои знают про это лассо, которое само стадо собирает. Дошло и до янки.
У того глаза загорелись, он к саквояжу своему, денег немеряно достал, и к Сандро.
– Продай, – мол, – лассо своё, а я тебе денег дам, тебе до самой смерти работать не надо, что хочешь купишь. А мало если, так я сейчас телеграмму в Чикаго отправлю, они ещё сколько надо пришлют.
Только Сандро ему лассо это не продал. И правильно сделал. Зачем янки – лассо?
А ты говоришь – деньги все могут.
Сосна в горшке. Японская сказка-сон
Маленькая сосна в горшке на фоне белой пергаментной стены, подсвеченной с обратной стороны огоньком розовой свечи, трепещущем от лёгкого дыхания ветра, залетевшего через неплотно прикрытое окно дома, стоящего на зелёном холме, окруженном цветущими вишневыми деревьями, отражающимися в прозрачной воде ручья, стекающего с недалеких гор, чьи вершины на закате кажутся нарисованными на сине-голубом шелке неба тонкой кистью, ведомой искусной рукой Мастера, которому открыты тайны Вселенной, где звезды вращаются вокруг маленькой сосны, зачем-то помещенной в горшок на фоне белой пергаментной стены…
Почему ты снишься мне опять и опять, маленькая сосна в горшке?
Дервиш и Ишак. Арабская сказка
У одного багдадского купца был очень глупый ишак. Ну такой глупый, что просто дальше уже некуда. Бывало, погонщик ему в ясли насыпет зерна, а тот задними копытами взбрыкнет, всё вывалит на землю и ревёт, есть просит. А то, запрягут его в повозку, а он повозку перевернет и ещё товар весь потопчет.
Надоело это купцу и приказал он ишака выгнать прочь. Так слуги и сделали – вывели его за городские ворота и бросили одного.
Идет ишак по дороге, ревёт, есть хочет. А никто не даёт – кому он такой нужен.
И тут видит ишак – сидит на обочине молодой дервиш. Сидит себе и звёзды считает. Время уже к ночи было. Тысячу звезд сосчитает, в книжечку запишет. Еще тысячу – снова запишет. Ишак остановился, смотрит, даже реветь перестал. А сам думает: – Этот дервиш, наверное, совсем глупый, раз звезды считает. Что в этом толку?