— А в корзинке у тебя что?
— Пирожки.
— Пирожки-и? Ха! Ты прямо как Красная Шапочка! А я Серый.
— Волк?
— Не, просто Серый. Сережа. Я в первом подъезде живу.
— А я Настя.
— Пойдешь к нам? Мы там халабуду строим.
— Пойду. Только пирожки занесу. Тут для бабушки с вишней и один с творогом — для Петровича…
Первые секунды после пробуждения я была уверена, что все случившееся вчера — дурной сон. Я лежала в своей комнате, в своей постели, а на соседней подушке вальяжно и так привычно расположился Жорик. Можно было вздохнуть с облегчением… Но я и этого не успела.
— Умный гад!
Серый, чье место успел занять жаб, изучал аквариум.
— Тут сетка в одном месте отходит, — сообщил он, — сразу и не заметно. Он, видно, подпрыгивает, отодвигает и так выбирается. Но ничего, я потом проволокой прикручу.
Я отнесла Жорика на место, а традиционный утренний поцелуй сегодня достался Сережке. Хоть что-то приятное во всей этой истории.
— Ты не сердишься? — Он обнял меня, прижимая к груди.
— За что?
— За то, что я тебя во все это втянул.
— Я сама втянулась.
— Нет, это я виноват. — Серый опустился на кровать и усадил меня рядом. — Понимаешь, я знал обо всем. С самого начала знал. И что умер, и что воскрес. Не рассказывал никому, чтобы за психа не приняли, но знал. И что следят за мной, тоже знал. Чувствовал. Потому и старался особо не высовываться, из квартиры от силы раз пять за все два месяца вышел. А вчера… Вчера ты пришла. Такая красивая, такая… — Горячие губы коснулись моего лба, а по коже мороз прошел. — Помнишь, как я ногу сломал? — прошептал, не отстраняясь, Сережка. — Больше месяца дома просидел. А когда стало можно наступать и потом во двор выйти — не ходил, летал! И это всего лишь после болезни. А представь, каково это после смерти. Я не сразу почувствовал, как и с ногой тогда. Но ты пришла, и… Жить захотелось. На всю катушку…
Я понимала. Гладила серые волосы, вдыхала запах кожи — его запах, тонула в темноте глаз. Его желания жить с лихвой хватало на нас двоих, и меня, как и вчера, накрыло с головой.
— Прости. Я не хотел тебя впутывать, Насть. Только не тебя.
— Прорвемся, — пообещала я ему.
Не для того я ждала его столько лет, чтобы найти и потерять в один день.
— А этот, — я кивнула на стену, — еще дрыхнет?
— Нет его.
— Нет? — Я испугалась, что темный бросил нас или вообще сдал конкурентам.
— Сумка на месте. — Сережка успокаивающе погладил меня по плечу. — Шмотки, ноутбук, книжка. Документов никаких.
— Ты рылся в его вещах?!
— И что? Он в моей жизни роется, в душе у меня копошится — ему можно?
В повисшем молчании утешало лишь то, что он по-прежнему не отпускал моей руки.
Так и сидели до тех пор, пока не щелкнул замок входной двери.
— Дорогой, я дома! — прокричал из коридора темный. Заглянул в комнату. — Сергей, не нервничайте, это я не вам. Мобильник в пиджаке забыл, а он у меня действительно дорогой. Кстати, никто не звонил?
Внешне он теперь ничем не напоминал вчерашнего солидного джентльмена. На смену шикарному костюму пришли джинсы и ярко-зеленая безрукавка, волосы спрятались под бейсболкой, а глаза — за темными стеклами солнцезащитных очков. Осталась только насмешливая полуулыбка и шрам на виске. Да еще татуировка на мускулистом плече, которую я заметила, но не рассмотрела ночью: щит, меч, какие-то буквы.
— Это не знак тайного общества, Ася. Память об армии. Пограничные войска.
— Ася? — подозрительно поглядел на меня Серый, но мне в этой фразе не понравилось отнюдь не обращение.
— Вы и мысли читаете?
— Только если они так явно написаны на вашем лице.
Усмешка колдуна частично развеяла мои страхи. Мало приятного находиться в обществе человека, запросто копающегося в твоей голове.
— Где вы были?
— Ходил за продуктами.
— Спасибо. Но мы вроде бы не бедствуем.
— Не для вас. — Нимало не смущаясь того, что я еще в ночной рубашке, колдун прошел в спальню и поставил на подоконник какой-то пакет. — Решил Георгия побаловать.
Благодетель, блин! Ночью домового подкармливал, сегодня Жорику гостинцев принес. Еще пара дней, и мне какой-нибудь пряник перепадет.
— Георгий — мужчина взрослый, хватит ему червями да мухами перебиваться. — Он достал из пакета картонную коробочку и отодвинул с аквариума сетку. — Пора попробовать настоящей еды.