– Рассудите сами, – бросилась к ним амфиума, – я живу в норе не первый день и только сейчас узнала: оказывается, я делила её с этим мертвоедом! Едва хозяйка за порог, и там уже незваный гость!
– Это мой дом! – вновь пробурчал рак, закрывая вход клешнями.
– Вот, вы слышите? Он за своё! Кто нас рассудит? – амфиума взмахнула хвостом, и в сторону рака полетело облако ила с кусками треснутого панциря. – Я клянусь при свидетелях, что если потребуется – доберусь до короля!
Принц решил обратить на себя внимание:
– Ну зачем так далеко плыть? Перед вами сын короля – принц Ларс!
Зудра оценивающе взглянула на него и, сразу сменив тон, масленым голосом, не поднимая головы, произнесла:
– Надежда на вас принц! Ваш светлый разум разрешит наш спор.
Неожиданно, свидетелей стало больше. Услышанное побудило протея приблизиться к норе и взять на себя роль судьи.
– Скажите, милейший, – с надеждой обратился он к раку, – вы не могли перепутать свой дом с жилищем уважаемой амфиумы?
– Это исключено! Она незаконно прячется в моей норе, когда я выхожу на поиски пищи.
Принц внимательно посмотрел на Зудру, потомна рака, и тут его осенило:
– А кто из вас вырыл эту нору? – спросил он.
– Конечно я, – опередила оппонента амфиума, демонстрируя свои почти рудиментарные лапки, – вот этими пальцами!
– Вот брешет! – фыркнул рак.
Но Далмаций не позволил ему досказать:
– Милейший, – словами принца заговорил аксолотль, – у входа в нору мы видим разбросанные куски панциря. Они ваши?
– А чьи же! Вот на ноге ещё кусок болтается, – не задумываясь, сказал рак.
– Тогда, я прошу вспомнить вопрос принца, – обратился аксолотль к свидетелям. – Сын короля Гарта не зря спросил: не мог ли рак перепутать свою нору с домом уважаемой амфиумы! Во время линьки раки плохо видят! Разве не так?
Не дожидаясь ответа свидетелей, Далмаций именем короля приказал раку «выскользнуть» из чужого дома, иначе вход будет завален камнем вместе с ним. Слова аксолотля прозвучали так убедительно, что все охотно его поддержали, и амфиума быстро заняла нору «проигравшего».
– Это не справедливо, – слышно только для кузена возмутился принц.
– В споре всегда будет кто-то недоволен. Здесь нельзя угодить двоим.
– Но ты рассудил нечестно – это зло!
– Так почему же ты не кричишь, а шепчешь? Боишься, что сморщенное создание не захочет рассказать тебе о древнем моллюске?
Ларс отвернулся, а крёстная саламандры обратилась к своему судье:
– Могу ли я как-то отблагодарить вас, мудрый сын великого короля?!
Принц с нежеланием взглянул на амфиуму, но кузен его опередил:
– В качестве вознаграждения, не могли бы вы показать нам дорогу к огненной перловице?
– Охотно, но я никогда её не видела!
– Неужели? А ваша крестница Атра нас уверила в обратном.
– Она крестница моей сестры Зудры.
– Ещё одна амфиума? И как нам найти Зудру?
Весьма преклонный возраст амфиумы заставлял Далмация нервничать, что почему-то радовало Ларса.
– Как нам найти Зудру? – повторил аксолотль.
– Вы её не найдёте, – медленно проговорила сестра крестной. – Падальщики, вроде этого рака, доели Зудру ещё две недели назад.
Принц вздрогнул, а Далмаций на секунду потерял дар речи, но тут же его обрёл:
– Значит, мы не найдём огненную перловицу?! Неужели сестра никогда не рассказывала вам о мифическом моллюске?
– Она… она определённо показывала её Ласертине. Зудра любила племянницу.
– Кто такая ваша Ласертина? Как её найти? – не отступал аксолотль.
– Она приплывала очень давно и даже не знает о смерти Зудры.
– Я вам сочувствую, но всё же…
Ларс был удивлён настойчивостью кузена. Это радовало, но уже несколько иначе. Далмацию удалось пробудить память амфиумы, от чего им пришлось выслушать запутанную историю о том, почему Зудра называла сирену Ласертину, живущую за стеной водоворотов, своей племянницей.
На вторые сутки они добрались до жутковатого места, избегаемого обитателями реки. По слухам, захваченный водоворотом мгновенно выбрасывался на берег. Для тех, кто не умеет передвигаться по суше, здесь неминуемая гибель!
– Тут никого нет, мы зря доверились амфиуме, – потухшим голосом произнёс принц, – теперь мы никогда не найдём огненную перловицу!
– Ты забыл, что уныние – грех, а грех – зло!
– Ни тебе говорить о зле! Ты совершаешь его на каждом шагу.
– А ты значит, нет? Ты делаешь вид, что далёк от использования кого-то в своих целях, от показного беспокойства, от равнодушия и трусости?
– Ты говоришь обо мне?