Вот хоть меня взять – сын военный, в Казахстане служил, название я и не выговорю, так там насовсем и остался. Теперь, стало быть, за границей… С тех пор всего два раза приезжал, дорога уж больно дорогая. Напишет иногда к празднику, весточку подаст, и то чаще – сестре, дочке моей, что в городе. А все ж я про него знаю – как он там, здоров ли? Нечтушко подскажет, я и спокойна. Еще когда мне пришло время родить, ОНО этак баском гулило – мальчик, мол, будет. Я и не боялась совсем, раз Нечто обещался, что все обойдется, и правда. Ну вот все я про него рассказала… Понравилась вам сказочка? То-то… А вы чайку покрепче наливайте, и никакая хворь вас не одолеет, а уж спать будете, как праведники! Завтра утром, глядишь, и развиднеется…
Можно, дочка, можно… Ты спроси у него тихонько да поуважительней, пока твой курить вышел. Я не слушаю, пойду постелю чего-нибудь вам. А ты спроси, спроси! Нечтушко, он все про жизнь знает, вдруг и откликнется. Поймешь, не бойся – прям нутром почувствуешь, уж не спутаешь…
Девять жизней. Новелла
Жизнь первая – Лиу Ю (1340 г. Китай)
Низко склонив голову, Лиу Ю прилежно шила разложенное на циновках стеганое одеяло, готовила свое приданое. Изредка вставала с колен, чтобы размять ноги, и опять сгибалась над работой. Иголка привычно и споро мелькала в ее ловких пальцах, а неизменные мысли текли уныло и бесконечно, под стать ее имени[1] и льющемуся день и ночь осеннему дождю… Скоро год, как переделав самую черную работу на кухне и заднем дворе, она безвыходно сидела за шитьем в этой дальней комнатке, теперь ей запрещено показываться в доме, особенно при гостях, и видеть своего нареченного жениха. И прежде Ю лишь изредка встречала его во дворе, когда он уходил или возвращался из школы, а теперь они увидятся только во время свадебной церемонии. Тогда поднимут невестино покрывало с ее лица, и они вместе сядут за стол в первый и последний раз в жизни, потом она будет лишь подавать еду мужу. Лиу Ю опасалась, что может не узнать своего жениха, так долго его не видела. Наверно, он стал уже взрослым юношей и мог сильно измениться.
Но судя по тому, что будущая свекровь пока не слишком торопила ее грубыми окриками и подзатыльниками, день свадьбы еще не назначен, хотя скоро ей исполнится четырнадцать лет. Лиу Ю была этой отсрочке даже рада, она побаивалась своего жениха, ведь он никогда не обращал на нее внимания, с тех самых пор, как родители шестилетней девочкой отдали ее в их дом. Но она всей душой искренне молилась о его здоровье, иначе в случае смерти жениха, брак по традиции заключили бы с поминальной дощечкой, а ее, невесту до конца жизни объявили вдовой. В Китае самое обыкновенное дело, когда бедные семьи заранее продают своих ненужных дочерей, если не вполне уверены, что они вырастут красивыми, и потом их удастся сосватать. Ведь выкуп за младенца платят гораздо меньший, чем за взрослую невесту.
А у ее отца и матери родился только один-единственный обожаемый сын и целых пять дочерей. Лиу Ю – третья по счету, и хорошо еще, что никого из них младенцами не бросили где-нибудь на обочине дороги, и такое бывает… Старшую сестру, хоть и просватали с колыбели, но до замужества оставили дома, чтобы помогать матери по хозяйству, а вторую так же отдали в семью жениха безропотной прислугой под власть свекрови. И если сейчас Лиу Ю случилось бы встретиться с сестрами, то они, конечно, не узнали бы друг друга.
Лиу Ю тяжко вздохнула, и глядя на стену, отчаянно попыталась вспомнить и лицо своей матери, но перед глазами лишь всплывал расплывчатый, смутный образ… Да и мать, наверно, давно позабыла о ней. Ю уже не плакала безутешно тайком, как часто бывало первое время в чужом доме. Скрепя сердце, она свыклась с неизбежностью, притерпелась к беспрекословному повиновению и даже порой напевала за шитьем сложенные ею незатейливые песенки, но совсем тихонько, чтобы не услышала и не разгневалась всегда и всем недовольная свекровь. Пропалывая и поливая огород или ухаживая за скотиной, не запоешь от усталости, а тут изредка можно.