Все, кто здесь присутствовал, просто ахнули, как поэт воссоздал словом, ритмом поразительно точно портрет Щербатовой, с ее статной фигурой и прелестью улыбки, с великолепным фоном - природы ее родины. Княгиня была и польщена, и взволнованна так, что слышала только его голос, уже не понимая смысла слов, будто это прозвучало объяснение в любви. Никогда в жизни она еще не испытывала такого сильного, почти мучительного волнения. Она с умилением смотрела на Лермонтова, смеясь сквозь слезы. Раздались похвалы, Лермонтов вдруг как бы очнулся, расхохотался и выбежал вон.
Один из родственников Лермонтова назвал это стихотворение "вдохновенным портретом нежно любимой им женщины". Это опять тот случай, как мало понимали поэта из его родных и друзей. В стихотворении нет речи о любви, а есть восхищение, такое же, как в стихотворении "К портрету", посвященном графине Воронцовой-Дашковой, написанном примерно в то же время, и доверенность, вообще редкая черта в отношении Лермонтова к женщинам и к жизни, быть может, новая черта, которая скажется и в его миросозерцании, и в его поведении в поединках.
Княгиня Щербатова, потеряв мужа так рано, не думала о замужестве, да ей и нельзя было думать о замужестве, разве еще нашелся бы князь и богатый, ибо она, выйдя вновь замуж, лишалась титула и состояния, которое принадлежало ее сыну. Поэтому Мария Алексеевна без обиняков заявляла молодым людям, которые увивались вокруг нее, как пчелы у цветка, быть может, не имея серьезных намерений, что она не выйдет вновь замуж, чтобы у них не было никакой надежды.
Как бы то ни было, в то время, когда княгиня Щербатова после годичного траура вновь стала выезжать, свела знакомство с Лермонтовым, явился в свете сын французского посланника Эрнест Барант, приехавший в Петербург к отцу с тем, чтобы со временем занять должность второго секретаря посольства. У четы Барантов были еще дочь и сын, по крайней мере, которых хорошо знали дети князя Вяземского, возможно, была знакома со всем семейством Барантов и княгиня Щербатова еще до приезда Эрнеста, с которым она скоро подружилась, как и с Лермонтовым, настолько, чтобы уверять их в том, что она не выйдет вновь замуж. Таким образом, у них не было никакой надежды, полагала она, стало быть, повода для соперничества, забывая об иных возможностях для соперничества у молодых людей.
Но и соперничества, как думали многие из современников даже из близких поэта, не было. А что же было? Осложнение в отношениях России и Франции в связи с высадкой французского десанта в Египте, вплоть до отъезда русского посла графа Палена из Парижа, с одной стороны, и известность Лермонтова, с другой.
Французский посланник Проспер Барант, историк и писатель, который был хорошо знаком с Пушкиным, решает пригласить молодого гусарского офицера поэта Лермонтова на новогодний бал в посольстве. Но Эрнест Барант, недавно приехавший в Россию, узнает, что Лермонтов, с которым он встречается то у княгини Щербатовой, то у госпожи Терезы Бахерахт, жены русского консула в Гамбурге, проводившую зиму в Петербурге, обрушился гневными стихами на убийцу Пушкина барона Дантеса. В виду осложнений отношений между Россией и Францией кто-то, верно, нашептал ему, что Лермонтов в своем стихотворении поносит всю французскую нацию, чего Барант-старший в свое время не заметил. Последний обратился к вездесущему А.И.Тургеневу с запросом, мол, так ли дело обстоит. Тургенев, не помня стихов Лермонтова, обратился к нему и получил такой ответ:
"Милостивый государь Александр Иванович!
Посылаю Вам ту строфу, о которой Вы мне вчера говорили, для известного употребления, если будет такова ваша милость.
За сим остаюсь навсегда вам преданный и благодарный Лермонтов".
Между тем стихотворение Лермонтова было уже доставлено во французское посольство кем-то, помимо Тургенева, неведомо, с какими комментариями. Во всяком случае, Барант-старший не нашел в стихах русского поэта. ничего оскорбительного для французской нации, но Барант-младший мог почувствовать намек на себя как искателя приключений, что было в его характере, а Лермонтов, конечно, не очень церемонился с ним, как вообще держал себя с людьми такого рода.
- Ваш поэт приглашен на новогодний бал в нашем посольстве, - сказал Эрнест Барант княгине Щербатовой, застав у нее Лермонтова. - Что вы, княгиня, приглашены на бал, это само собой.
- Какая честь! - воскликнул Лермонтов. - За одни и те же стихи меня то ссылают на Кавказ, то приглашают на все балы в большом свете, даже во французском посольстве.
- Это не предмет для шуток, - заметил холодно Эрнест Барант.
- Разве я шучу? Здесь моя жизнь, моя судьба, какая ни есть. Ваш любезный дипломат, княгиня, кажется не совсем доволен тем, что я, если осмелюсь, буду танцевать с вами во французском посольстве вальс, а то и мазурку.
- Вы же не любите танцевать, Лермонтов, - рассмеялась Мария Алексеевна.
- Не значит ли это, что вы отказываете мне, княгиня?
- Нет, конечно!
В это время Поликсена готовилась спеть один из романсов Глинки, Лермонтов сел за фортепьяно аккомпанировать ей. Пока звучит романс в исполнении юной певицы, входит в гостиную Антуанетт Блудова, фрейлина императорского двора, дочь министра внутренних дел, который, как она говорила, очень ценит Лермонтова, ибо находит в нем живые источники таланта - душу и мысль!
Эрнест Барант и Лермонтов вскоре раскланялись, а Антуанетт, смеясь, стала утверждать, что они отправились к графине Лаваль, в особняке которой, в одной из гостиных, открыла литературный салон госпожа Тереза Бахерахт.
- Литературный салон? - Мария Алексеевна и не смела мечтать о том, о соперничестве с Софи Карамзиной, о, как она радовалась, когда Лермонтов читал у нее поэму "Демон".
- Госпожа Тереза обожает литературные разговоры, сама увлекательно говорит...
- Но ей же уже немало лет... За 30?
- Но она все еще красива, мила, свободна в улыбках и в речи, не то, что мы.
- Что вы хотите сказать, Антуанетт?
- Госпожа Тереза была знакома с князем Вяземским еще до приезда в Петербург, она буквально бегала за ним, а сейчас ее кумир - Лермонтов, поскольку она любит знаменитых людей, живых и мертвых.
- Но Лермонтов не очень-то любит литературные разговоры.
- Да, он смеется ей в глаза, зато Эрнест Барант, замечают, с нею более, чем любезен, поскольку еще не умеет обходиться с нашими дамами с их внешней холодностью и несвободой.
- Ты имеешь меня в виду? - полушепотом, по-приятельски переходя на "ты", спросила Мария Алексеевна.
- Нет, нет, конечно, нет. Ты держишь себя безупречно и с Барантом, и с Лермонтовым, что вполне сказалось в его стихотворении. Но, мой друг, нельзя уверять молодых людей, что ты не выйдешь вновь замуж.
- Почему, если это правда?
- Ну, они же не просят твоей руки?
- Чтобы не было у них надежды.
- На что? Что если намерения у них другие, когда не нужно просить руки, а лишь сердца? Ты оставляешь им лишь этот путь? Самый желанный для молодых людей, каков Эрнест Барант, да и Лермонтов.
- Не может быть! - вспыхнула Мария Алексеевна.
Антуанетт расхохоталась, а с нею и княгиня Щербатова.