Оливье наклонил голову на бок, с интересом посмотрел мне в глаза и проникновенно ответил:
– Должен огорчить, ты не в коме. Ты даже не в обмороке.
– Это невозможно, это всё, – я обвела помещение столовой рукой, – фантастика.
Дракон снисходительно улыбнулся и спросил:
– В твоём мире нет магии?
– Нет, – ответила я, вспомнив с содроганием женщину с татуировкой змеи на голове и свечку-фаллос.
– Я всё объясню, – задумчиво сказал он. – Пойдём, тебе нужно привести себя в порядок. Твоя одежда становится пеплом, ещё немного и ты останешься голой.
В панике окинула себя взглядом и заметила, что действительно: от пальто остался только подклад, джинсы покрылись мелкими дырками, кроссовки тоже поистрепались. Главное – сумка цела и не поддаётся странной пепельной коррозии.
Озадаченная, кивнула в знак согласия. Мне тут же предложили руку. С недоумением вложила свою ладонь в его, рукав у пальто осыпался.
Интересно: он поведёт меня за руку?
Драконо-ректор взмахом руки разрезал огнём воздух и шагнул в портал первым. Открыла рот в восхищении.
– Идём, – он потянул меня за собой, хитро прищурившись.
– Телефон, – опомнилась я.
– Эта та штука, что ты одолжила демоницам? – уточнил Оливье; вокруг него красиво вился огонь портала.
– Угу, – кивнула головой и перевела взгляд на клетку, в которой томились демоницы с преподавателем по любовной магии.
Получила очередной шок: демоницы надемоничили себе два стола со всеми премудростями для маникюра и делали его друг другу. Счастливый Новоходомосор… (тьфу, как же запомнить его фамилию?!) с удовольствием подставил свои пальцы демонице для экспериментов. Они иногда останавливались и подглядывали в телефон.
– Ничего с телефоном не случится, они не смогут покинуть клетку, – успокоил Оливье. – Ну же, смелее, Аня, – он снова ободряюще потянул меня в огненный портал. Сделала первый шаг внутрь огня, потом второй и оказалась в мужской спальне. Небольшая кровать, шкаф, письменный стол и стул – минимализм. Ненавязчивые светлые тона.
– Моя спальня в жилой зоне академии, – объяснил Оливье. – За той дверью ванная комната. Буду сидеть возле стены, чтобы хватило расстояния между нами.
Мне выдали мужской халат и полотенце. Но прежде, чем уйти в душ, я решила проверить уровень сахара. Села без спроса за письменный стол, стоящий возле двери ванной комнаты, и достала всё необходимое из сумки.
Оливье с интересом наблюдал за моими действиями, а я спокойно проделывала знакомые действия. Уверенно проколола палец, капля крови осталась на полоске. Я с надеждой смотрела на глюкометр: 13,9 ммоль/л. Сахар скаканул на стрессе, стало жутко обидно: даже в этой чёртовой коме со мной мой сахарный диабет. Хотя, возможно, и кома из-за него же. С трудом удалось сдержать слёзы.
Достала шприц-ручку и, протерев салфеткой кожу, ввела нужную дозу.
– Мне нужно поесть, – тихо сказала я ректору. В голове полыхнула мысль, что продержаться смогу только две недели. Две недели! И если я не в коме, то через две-три недели умру.
– Минуту, – без вопросов согласился Оливье и сделал пас рукой. Сначала на его ладони вспыхнул огонь, а потом появился поднос. Вопрос «как?» от удивления застрял в горле.
Меня ждал неизвестный моему миру малиновый суп и котлета с зелёным пюре, единственное, что было мне знакомо – это белый хлеб. В красивой чашечке, скорее всего, был чай – по цвету очень похож.
– Не отравлено, – он поставил передо мной поднос. А я вспомнила про метаболизм и вероятность того, что в новом мире сахарный диабет может стать более агрессивным. Тогда инсулин закончится раньше, чем обычно. Без особого аппетита начала ковырять еду. Ограничилась только супом; он показался мне самым лёгким из всего.
– То, что ты себе ввела, – инсулин? – спросил спокойно Оливье, когда я взяла в руки кружку.
– Да, – ответила и отпила. Не чай, по крайне мере, не чай в нашем земном представлении.
Продолжая подпирать стену плечом. Он снова спросил:
– Это лекарство поддерживает тебя и исправляет нарушение в организме?
Отвела от него глаза и принялась усиленно изучать цвет чая.
– Оно помогает моему организму утилизировать глюкозу в моей крови, – прошептала я после минутного молчания. Буря внутри набирала обороты, готовая вылиться в Ниагарский водопад. Мне нельзя реветь, стресс продолжит провоцировать скачки сахара.
– Ты погибнешь без него? – продолжал спрашивать Оливье. Не в силах ответить, кивнула.
– На сколько времени его хватит? – задал он ещё один болезненный вопрос.
– Четырнадцать дней, – я ответила еле слышно и вцепилась покрепче в чашку, словно в спасательный круг. Слёзы всё-таки потекли против воли.