Получили свои водографии и крыса, и маленькая куница. И тут вдруг из кустов послышались жуткие проклятья, и на берегу появился взбешенный крот.
— Что случилось? Может, самое глубокое озеро выплыло и затопило ваши домики-холмики? — спросила кошка, поигрывая хвостом.
— Я этого так не оставлю! Я вам покажу! — пыхтел крот. — Сплошной обман, надувательство, издевательство!
— В чем дело? — испуганно спросила выдра, поскольку именно перед ее носом крот размахивал коробочкой с водографией.
— Пруд давно испортился, а она знай снимает да раздает снимки, — злобно шумел крот. — Какое красивое лицо было у меня в пруду, а в этой коробке вообще не поймешь, чье это изображение там плещется. Может, это жабья ресница или обломок сорочьего клюва?
Выдра перепугалась не на шутку.
Признать ее искусство никуда не годным?
Но в коробке у крота действительно колыхалась лишь мутная вода и не было никаких следов прекрасного портрета крота.
Кошка с ухмылками и ужимками расположилась поудобнее, словно не она только что торопила Беляночку.
— Сейчас посмотрим, сейчас исправим! — умолкающе уговаривала выдра. — Подождите, потерпите, сейчас все уладим!
Спинка выдры мелькала в воде то там, то тут. Затем она медленно выбралась на берег и очень грустно сообщила:
— Водографирование временно прекращено! С прудом случилась беда!
— Ах, что вы говорите? — заулыбалась крыса, обнажая страшные зубы: она обожала, когда где-то случалась беда.
— Я должна была предвидеть, что однажды такое случится, — сокрушалась выдра. — Все дело в этой заносчивой елке, именно в ней! Зимой елки тянутся вершинами к небу, а как только лед растает, они начинают коситься на две стороны — и к небу, и к пруду. А одна воображала просто глаз от пруда не отводила. Вот и случилась беда!
— Какая беда? Что случилось? — сгорала от нетерпения крыса.
— Ах, — смахнула выдра слезу, — старые елки предупреждали, чтобы эта задавака не совала свой длинный нос слишком глубоко, да разве молодые слушают стариков! Эта долговязая тянулась макушкой все ниже и ниже ко дну. Вот и случилась беда, теперь она не может свой нос вытащить на берег. Все расстроилось, все испортилось, и пруд больше не годится для водографии. Бедняга елка останется теперь на зиму с носом подо льдом.
— Какая жалость, — вздохнула куница. — Остальные елки к Рождеству станут рождественскими елками, к ним придут звери, прилетят птицы, чтобы высказать свое почтение. А бедная елочка ничего этого не узнает. Она будет помнить только лето и думать, что туда, под лед, зима так и не пришла.
— И поделом ей! — взорвался кот. — Так испортить мой портрет! Могла погодить лезть носом на дно, тогда бы у меня был мой портрет.
— Да, да, — сказала выдра, и Беляночке показалось, что та еще сильнее заспешила. Выдра велела всем стоявшим в очереди побыстрее разойтись.
И нечаянно наступила на хвост кошке.
— Фу, — вскочила кошка, — всяких жуликов я видала, но у каждого пруда встретишь новых.
— Что вы хотите этим сказать? — немного осмелела выдра, потому что крыса с кротом покинули берег пруда.
— Да, что это вы… — пискнула куница.
— Умный и сам поймет, а кто не поймет, тому и знать не надо, — бросила кошка презрительно.
Приятная для Беляночки передышка закончилась, кошка поспешно зашагала прочь от пруда.
— Зачем же вы так? — ворчала куница, семеня рядом с кошкой. — Мало ли что может случиться с верзилой-елкой! С деревьями и не такое случается.
— Например? — усмехнулась кошка.
— Ну, например, — начала куница более уверенно, не думая отставать от кошки прежде, чем та поверит в рассказ выдры про елку. — Например, и мне, и вам известно, что осины очень робкие и стыдливые. Это издали заметно, и никто не станет пристально смотреть на осину, как смотрят на березу или ель. На робкие деревья так же больно смотреть, как на робких зверей. Осина и имя-то свое получила от того, что ее легко осилить.
— Правда? — удивилась Беляночка.
В детском саду говорили совсем другое. Точнее, об имени осины вообще ничего не говорили. Осина — она и есть осина, как елка — елка.
— Да, да, — решительно закивала головой куница. — К тому же осина такая стыдливая, что ей стыдно, когда опадают листья и деревья оголяются. Ведь летом у лиственных деревьев пышные платья из листьев, а зимой вдруг — голые! Все лето осина дрожит от мысли, какой позор ждет ее зимой. Вы наверняка видели, как грустно и беспомощно трепещут на ветру листья осины.