Однажды, в мрачный день захотели органы и у Марьи детишек забрать. Они хорошие, здоровенькие и ладные (я подразумеваю не органы, а ребятню), такие ценятся на международном рынке усыновления и удочерения. А в те времена за русских детишек закордонные богатеи больших баксов отваливали, которыми вся система и кормилась.
Специально подгадала чиновница Горюхина вечерком прийти к избушке Марьиной пораньше матери. И запела под дверью:
- Ребяточки, зайчаточки, отворитеся-отопритеся, ваша мама пришла, ням-ням принесла!
Она этот код заранее подслушала. Но почуяла шантрапа подвох. Отвечают:
- Голос что-то у тебя, мамка, хриплый. Да и не зайчаточки мы вовсе, а зайчатушки. Наверное, ты -- хищник. Не откроем мы тебе, даже если ты и впрямь мамка.
Голос у чиновницы Горюхиной и в самом деле некомильфо: прокуренный донельзя.
- Мамка, мамка я! Честное пионерское... - Продолжает лгать лукавая.
- Нет, не верим! - По-станиславскому реагирует малышня.
И пришлось Горюхиной уматывать несолоно хлебамши.
Чуть позже возвращается мама. Ее детишки сразу же признали, засов отодвинули, стали наперебой вещать о том, сколь страху натерпелись. Ведь это мог быть, к примеру, волк, который в одной детской сказке всех ребятишек взял -- да и пожрал. Погладила Марья всех своих чад по головушкам, накормила -- и загорюнилась. Еще бы: получается, и на еёйных детишек охота открыта.
Чиновница Горюхина меж тем не сплоховала, злое дело продолжила, а к тому подключила современные высокие технологии. Упрятали ее люди близ Марьиной избы звукозаписывающую аппаратуру. И когда Марья на следующий вечер домой воротилась, весь пароль был зафиксирован стереомикрофонами с нанопокрытием.
Итак, на третий вечер, когда ребятня услыхала знакомый голос и радостно отворила дверь, в избу ворвались верные янычары Горюхиной и принялись детишек хватать. Те врассыпную носились наподобие броуновских молекул, но силы оказались неравны. Янычары в поимке мелкого плебса поднаторели, а у Марьиных чад с опытом небогато. Забрали зайчатушек в приют, где в мрачной комнате с портретом почему-то премьера Медведева с выпученными глазенками на обшарпанной стене они ожидали мрачной участи усыновления и удочерения за кордон. Через неделю должны состояться смотрины, на которые заморские купцы прибудут. Уже и аванс Горюхина получила в виде зеленых денег, так что охота удалась.
На самом деле чиновница Горюхина знает: никто за кордоном русских детишек на донорские органы не разрезает, опыты над ними не ставит. Ну, разве, в исключительных редких случаях, впрочем, маньяков хватает везде. Пропаганда это все: ТАМ сиротинушка, обретший приемную семью, шансы имеет в люди выбиться. ЗДЕСЬ же из зайчонка сделают озлобленного затравленного зайца, да под расход пустят. Я это к тому, что совесть у Горюхиной чиста как слеза Мичурина. Есть правда, а есть правда окончательная, которая все же на чиновничьей стороне.
Марья, возвратимшись домой, обнаружила пустоту. И давай горько рыдать-причитать: не уберегла выводок. Тут кто-то за плечо несчастную мать тронул. Взглянула: чёрт! Ну, мать, упрекнула себя Марья, допрыгалась до чёртиков. Вгляделась пристальнее: да нет -- младший, Васятка. Когда облава началась, мальчик в печь запрятался, так и уберегся. Поведал он матушке о том, что случилось. Вместе поплакали. А после стали думу думать: как роднуличек спасти? Васятка заявил:
- Не унывай, матушка, прорвемся! Русские люди и не то сносили, ан не спасовали.
Да и как еще Васятке говорить, коль он теперь за старшего мужчину в семье остался. Тем самым дитятко матушку успокоило, и все же та напилась водки и с глупым выражением лица всю ночь прохрапела на полу. Васятка и такую мамку любил -- потому что она родная.
Горюхина, соразмерив результат с оперативными документами, осознала, что маненько просчиталась: зайчатушек семь должно быть, а не шесть. И заказ был на семерых. Дело серьезное: задаток же получен. И посылает в Марьину хату своих янычар вновь, сама же берется возглавить поисковую экспедицию.
Но нет дома ни Марьи, ни поскребыша. Сколь не вынюхивали -- след простыл. Старшим детишкам мама не раскрывала род своей добывательской работы, а младшенький волей-неволей разузнал. Трудится Марья наркокурьершей, смертное зелье по точкам разносит. Вид у бабы жалкий, забитый, органы наркокартел... тьфу -- наркоконтроля на накую глаз не кладут. А что еще вы хотели: чтоб мать святою была? Но она же не Мадонна Сикстинская, иконы с нее писать все одно никто не будет. Вот он, образ Руси-Матушки: напившаяся вдрызг многодетная мать, потерявшая выводок, а над нею чертёнок бдит. Васятка не оставляет мыслительного процесса по поводу вызволения своих сродственников. Он и для мамки -- единственный мотиватор; без сынишки б та плюнула и принялась, как у нас издревле повелось, новых нараживать.
Видно Васятка как личность отыгрался за всю в сущности инфантильность своей матери. Чадолюбие -- еще и ответственность за то, что породил, иначе получается какая-то беспечность. Впрочем, чего это я по-обывательски заговорил... Ах, да! Нация русская на убыль идет, а кто у нас наиболее рьяно плодится: поповские семьи, сектанты, дебилы-алкоголики да такие как Марья наивные дуры. Но я сейчас раскрою тайну похлеще леонардовского кода: именно за счет вышеперечисленного контингента народ наш покамест и не вымирает.
Ладно, отвлекся. В общем, влился мальчишка в мамкину работу, с нею по точкам мотается, в дела неправедные вникает. Параллельно, проявив деловые качества, договорился Васятка кой-о-чем с наркобароном. Уж не знаю, как два таких непохожих человечка общий язык нашли. Значит все же похожие, по крайней мере, в глубине душ. И вот однажды...
...Чиновнице Горюхиной доложили: объекты на месте, тепленькие в хатке заперлись. "Берем!" -- воскликнула детозахватчица, и началась операция. На сей раз не стали особо церемониться и нанотехнологии применять -- дверь выломали ломом. Марья замерла посреди комнаты, Васятка ж подбежал к Горюхиной, обнял тетку и давай визжать:
- Те-е-етенька, ми-и-илая, оставьте вы нас в покое за ради бо-о-оженьки! Не погуби-и-ите...
- Да што ты, што ты... - Рассупонилась Горюхина. Рада она, что добыча так легко далась. - Все будет хорошо, малыш...
Тут -- крики: "Стоять! Не двигаться! Руки за голову!" Из углов выскакивают здоровенные мужики и янычар штабелем на пол положили. Это органы госнарко... тролля... тюфу, наркокорт... да ладно -- неважно, государевы, в общем, люди. Как бы невзначай и понятые появились, начальник наркотический заявляет:
- Гражданка дорогая, предъявите сумочку свою для досмотра.
Открывают: а там -- пакетики с белым порошком. Горюхина нагло так выдает:
- Требую своего адвоката. Это подстава.
- Все вам будет. И небо в клеточку, и ад в алмазах.
Тут же и протокол составляют, и всех -- в кутузку.
Итак: одна вельможная группировка попалась в лапы другой. Все одним миром мазаны, но некоторые -- более, что ли, намазюканные. Чиновница с порога орет:
- Хрен ты у меня, Марья, шестерых своих назад получишь! Кровь за кровь!
Как вы поняли, мальчонка, когда к чиновнице льнул, втихую ей в сумку зелье-то и впихнул. Ловкий он на руку пацанчик, изворотливый. Похоже, Васятку ждет большое будущее.
Все было продумано и за братьев-сестер. Выходят Горюхина с янычарами, в браслеты закованные, на улицу, видят: те шестеро, что чиновница загубить хотела, смотрят, на нее лыбятся будто она орангутанг в клетке.
Дело в том, что, когда Горюхина с янычарами на охоту отправились, боевики бандгруппировки проникли в приют и Марьиных детишек ослобонили. Вот что значит грамотно разработанная и четко исполненная операция. Я не буду намекать, что наркомафия в чем-то хорошая. В конце концов, они защищали свою не поделом обиженную курьершу. И я не утверждаю, что нарококарт... тьфу -- наркоконтроль такой плохой. В конце концов, допущена была подстава, а это подло.