— Сыта? — спросила Елена Николаевна.
В ответ Анфиса удовлетворенно провела ребром ладони по горлу.
— Что сейчас делать думаешь? — автоматически спросила мать.
Дочь пожала плечами:
— Пойду поразвратничаю, — и вслед за братом вышла из комнаты.
Елена Николаевна осталась наедине с грязными тарелками.
Анфиса проснулась от того, что бешено чесались руки.
«Почесуха, что ли, на нервной почве началась? — мрачно подумала она. — Вот люди! Скоро вообще в гроб вгонят!»
Приподнявшись на локте, она нашарила на стене выключатель и врубила свет.
Тщательно осмотрев руки, она пришла к выводу, что Саша — козел. Конечно! А как же его еще назовешь? Вечно, когда курит, не закрывает за собой дверь на балкон. Немудрено, что за ночь в комнату налетает уйма комаров. Да еще месяц какой: март — самый комариный сезон!
«Странно, что я еще до сих пор не умерла от потери крови. На всю жизнь запомнил бы, как дверь на балкон открытой оставлять! А я бы к нему еще по ночам являлась — в белом саване… А еще бы я веночек из незабудок надела. Ужас как люблю веночки из незабудок! Так бы и ходила целыми ночами — вся этими веночками увешанная. Тут веночек, там веночек… Жуть!»
Незаметно для себя Анфиса стала говорить вслух:
— Ну так вот. Приду я как-нибудь, мертвая, естественно, к этому козлу ночью, сдвину свой незабудочный веночек на свой мертвый затылок и как гаркну ему в ухо: «Закрой дверь на балкон, закро-о-ой!»
— Ты сдурела, что ли, совсем? Три часа ночи! Только я заснул! — раздался вдруг рядом с Анфисой гнусавый капризный голос.
От неожиданности Анфиса вздрогнула. Но увидев кто кричал, она даже разозлилась. Это был громадный толстый комар, развалившийся рядом с ней на одеяле.
— А-а-а! Взик! Уж не твоя ли это работа? — процедила сквозь зубы Анфиса, указывая на волдыри.
— Нужна ты мне! — проворчал комар и перевернулся на другой бок. — Такие, как ты, только на холодец годны. Не забывай, я мужчина. А кровью нынче одни тёлки питаются. Вроде тебя.
— Ну и вали тогда отсюда! Чё разлегся! — вконец разозлилась Анфиса.
— Вот жадюга! — возмутился Взик. — Тебе что, жалко, если я тут полежу немного? Гляди, как я мало места занимаю!
— Вот сейчас как дам по хоботу, ты у меня вообще место занимать перестанешь! Сказала, вали отсюда!
— И не подумаю! — запротестовал комар. — Я и так чуть крылья не растерял, пока через вашу дурацкую дверь протискивался.
— Немудрено! — фыркнула Анфиса, презрительно глянув на откормленное комариное брюшко. — Отрастил!
— Мое брюшко! — завизжал комар. — Хочу и отращиваю!
— Ты животное, — констатировала Анфиса, — у тебя нет духовных ценностей.
Но ответной реплики не последовало. Анфиса посмотрела на Взика. Тот сидел к ней спиной, свесив тонкие ноги с кровати, и тер передними лапами крохотные глазки. Наконец он повернулся и, смахнув с хоботка прозрачную слезу, дрожащим голосом прошептал:
— Я ухожу…
Анфиса молча наблюдала, как он спрыгнул с кровати и, едва передвигая ноги, побрел к двери. У порога Взик обернулся и, гордо вскинув голову, произнес:
— Неправда, я музыку люблю.
И гнусаво запел:
— На недельку, до восьмого, я уеду в Комарово…
— До второго, — невольно улыбнувшись, поправила Анфиса.
— Какая ты закостенелая, — упрекнул комар, — это же творческий поиск!
— Опоздал. Здесь уже все найдено.
В ответ Взик с досадой махнул ногой и опять зло загнусавил:
— А у тебя цензорские замашки и душа фашиста! Ты обрубаешь мне крылья!
— Ошибаешься. Ты их о балконную дверь помял.
Взик обвел Анфису ненавидящим взглядом:
— Только душа поэта не может выдержать столь изощренно замаскированных издевательств!
— Поэтому ты выживешь, — успокоила Анфиса.
— Нет, я умру! — истерично завизжал Взик.
С этими словами он высоко вскинул ноги и картинно завалился на палас. При этом, не рассчитав, с размаху ударился об угол тумбочки. Вскрикнув от боли, Взик схватился лапами за голову.
Анфиса испуганно вскочила с кровати и бросилась к нему.
Резкая боль ударила в затылок. Вокруг потемнело, и Анфиса со стоном опустилась обратно на кровать.
«Черт! — мелькнуло в голове. — Как некстати! Ведь это же смешно — гипертония в пятнадцать лет. Такого не бывает!»
Услышав, как Анфиса вскрикнула, Взик мигом кончил кривляться и испуганно подлетел к ней:
— Опять голова болит? Хочешь, я врача вызову? — и, спохватившись, добавил: — По телефону.
— Хобот сломаешь! — огрызнулась Анфиса, чувствуя, как боль медленно отступает.