— И не подумаю! — отрезал принц. — Это двуспальная кровать. Считать умеешь? Я — раз, медведь — два. Двое. Все сходится. А ты лишняя.
— Жадюга! На этом полигоне можно десятерых положить!
— Я достаточно богат, чтобы позволить себе роскошь спать на этой кровати вдвоем.
— Со мной! Это я твоя жена! А не этот медведь!
— Неужели? Сказать по правде, он мне нравится гораздо больше.
— А я? — растерялась Анфиса. — Я тоже — ничего. Я даже не храплю во сне.
— И напрасно. Мне больше нравится, когда храпят.
— Тогда иди спать в казарму.
— Там слишком много народу, чтоб я мог исполнить супружеский долг.
— С кем?! — изумилась Анфиса. — С медведем?
Филипп взглянул на жену и рассмеялся. Она стояла перед кроватью в мятой футболке до колен и испуганно смотрела на него. Не боявшаяся ничего на свете, она ужасалась от одной мысли, что он не пустит ее к себе спать и ей придется провести ночь на коврике возле кровати. Вот она — ахиллесова пята.
— Ну зачем же? — расплылся в улыбке принц. — Я исполню его со своей законной женой!
С этими словами он рванул за край футболки, и Анфиса упала рядом с ним на кровать.
— Погоди! — успела пискнуть она, уворачиваясь от его жаждущих губ. — Есть идея!
Принц как-то сразу обмяк и, сморщившись, отпихнул принцессу от себя.
— Поехать к твоему дурацкому оврагу?
— А как ты догадался? — удивилась Анфиса. — Чудесное местечко! Я давно хотела тебе его показать. Для «тарзанки» — самое оно!
Через полчаса они были уже у оврага. Анфиса спрыгнула с коня и вприпрыжку помчалась к шалашу за веревками. Привязав лошадей, принц, зевая, поплелся следом. Но принцессу не мог остановить даже тоскливый вид мужа. Не обращая внимания на его кислую мину, она радостно ткнула веревкой ему в лицо:
— Смотри — надо закинуть ее вон на тот сук. Но отсюда это сделать не получится. Поэтому, я думаю, надо залезть на дерево.
— Без тебя догадался бы! — огрызнулся Филипп и, вырвав у Анфисы из рук веревку, стал карабкаться по шершавому стволу.
Достигнув нужного сука, он привязал веревку и начал спускаться. Кругом была полная темень, и каждый раз, нащупывая ногой следующий сук, он молил Бога о том, чтобы тот не оказался сухим. Я имею в виду сучок. Но Бог, видно, был за что-то в обиде на Филиппа, потому что не прошло и нескольких секунд, как под сухой треск предательской ветки его высочество полетел вниз.
Полет был недолгим. К тому же в его конце Филиппа ожидал приятный сюрприз: на дне оврага располагалось что-то вроде крохотного болота с застоявшейся водой. Приземлившись в его глубины, принц тотчас почувствовал приятную прохладу, и тонкий аромат гнилой воды напомнил ему далекое детство с его изумительной забавой — надуванием лягушек через соломинку.
Пронаблюдав полет мужа со стороны, Анфиса воззрилась в бездонную пасть оврага и робко спросила:
— Филя, ты жив?
Из кромешной темноты раздался злой голос:
— Нет!!!
— А вот и врешь, — обрадовалась Анфиса. — Стал бы ты так орать, случись с тобой что-нибудь серьезное…
Кусты на краю оврага зашевелились, и оттуда появилась хромающая фигура. В лунном свете принцесса увидела злое лицо мужа.
— Я понял цель этой прогулки: ты решила стать вдовой! — рявкнул он.
— Не болтай глупости! — поморщилась Анфиса. — Кто же знал, что ты лазаешь по деревьям еще хуже меня. На вот, держи.
И она всучила Филиппу палку на веревке.
— Все элементарно: разбегаешься, отталкиваешься и летишь. Главное — вовремя отцепиться. А то и дотуда не допрыгнешь, и обратно не долетишь. И еще: сначала немного подтянись на руках. Все будет о’кей!
— Не будет, — мрачно разочаровал ее принц.
— Почему? — искренне удивилась та.
— Потому что я никуда не полечу.
— Ты просто гнусный обыватель! — взорвалась Анфиса. — В тебе нет ни капли романтики!
— Это у тебя извращенные понятия о романтике. По-твоему, безграничное счастье можно испытать, только свернув себе шею?
Анфиса надулась:
— Филя, ты дурак. Я предлагаю тебе такую чудесную игру, а ты кобенишься. Ведь можно же не просто так прыгать, а играть. Как будто за тобой гонятся разбойники. Или ты спасаешь прекрасную принцессу.
— Или сам спасаюсь от нее, — процедил сквозь зубы Филипп и, взявшись за «тарзанку», исчез в темноте.
— Ну как? — поинтересовалась Анфиса, подождав несколько секунд.
Глухой удар на той стороне оврага дал ей более чем красноречивый ответ. Филипп совершенно не умел пользоваться «тарзанкой».