Ребята играли в снежки, когда увидели, что к ним направляется вражеский лазутчик с ненавистной шапкой на голове.
Командование на себя принял Толик. Все, спрятавшись за сугробом, заняли оборону.
— Внимание! Приготовиться к атаке! Пли! — скомандовал Толик, и смертоносные снаряды полетели во врага.
Хотя расстояние было большое и снежки не долетели, враг остановился. Все с нетерпением ждали, когда же он с позором сбежит.
Но противник не только не удирал, но и вообще повел себя как-то странно: засмеявшись, поднял руку и… любовно погладил себя по мохнатой голове.
— Ой, да ведь это Анфиса! — удивленно прошептала Настя.
— Молчи! — цыкнул на нее Игорек. — Не видишь, на ней же шапка! Во, гляди, она опять сюда идет…
Увидев, что нападающие замешкались, Анфиса снова направилась к сугробу. Но Толик грозно окликнул:
— Стой! А то мы опять атакуем!
Анфиса остановилась.
— А ну отвечай, — потребовал Толик. — Зачем шапку надела?
— Холодно, — пожала плечами Анфиса.
Толик хотел еще что-то спросить, но тут из-за сугроба высунулась Катя.
— Ой, глядите, — крикнула она остальным, — что у нее на шапке!
Все повылезали из-за сугроба и принялись разглядывать Анфису. Шапка действительно выглядела странновато. Виной всему был идеальный пробор, красовавшийся прямо посередине.
— А это зачем? — возобновил допрос Толик.
— Нг’авится, — ответила Анфиса и зачем-то добавила: — По-цаг’ски.
Все вокруг зашумели. Кто-то засмеялся, кто-то досадливо ухмыльнулся, кто-то побежал домой — надевать такую же шапку. Но тут выскочила Леночка и возмущенно завизжала:
— Да фто фы ее флуфаете! Фхёт она фё! Это ее мать зафтафила фапку надеть — ей моя мамочка пофо-фе-тофала…
Ребята недоверчиво замолкли. И лишь Настя одиноко передразнила Леночку:
— Да фто ты гофорифь!..
— Не ферите?! — взвизгнула Леночка. — А фот фмотрите, фейчаф она у меня профения профить будет!
Настала тишина.
Анфиса почувствовала, как вокруг неумолимо смыкается кольцо. Это было кольцо немого унижения, кольцо жаждущего крови любопытства.
А прямо перед ней стояла Леночка — единственная дверь из этого кольца, из этого мертвого круга. Дверь, в которую нельзя гордо выйти. В нее можно только униженно вползти, чувствуя спиной ожоги презрительных взглядов.
Леночка стояла и ждала. Но страшно было не от этого. Страшно было от того, что ждала не только Леночка — ждали все.
Анфиса оглянулась и увидела, как в окне напротив ждет Елена Николаевна, обняв за плечи улыбающегося Сашу. Этажом ниже ждала Надежда Георгиевна, влюбленно глядя на Леночку. И почти в каждом окне кто-нибудь стоял и ждал — с любопытством, ненавистью или просто равнодушием. Словно блокада — кольцо ожидания шириною в мир. Мир, в котором любят смотреть, как ломается то, что не гнется.
Анфиса еще раз оглядела дверь: у Леночки были розовые щечки-яблочки, прижимающие глазки почти к бровям, и толстые, капризно сложенные губы. Обиднее всего выходить именно в эту дверь.
Анфиса дернула за завязки и, стянув с себя шапку, медленно пошла на Леночку. Та испуганно попятилась, но, вовремя вспомнив, что она победительница, встала в позу и самодовольно заулыбалась.
Анфиса подошла вплотную и, поймав бегающий Леночкин взгляд, с расстановкой произнесла:
— Я пг’ощаю тебя, как пг’ощаю всех убогих. И в знак своего пг’ощения я даг’ю тебе этот головной убог’, — и Анфиса напялила на Леночку шапку по самые брови.
Вокруг послышался ропот. Обернувшись, Анфиса сказала остальным:
— А на вас не хватило, извините. Но можете эту шапку по очег’еди носить.
Первой пришла в себя Катя:
— Да она опять дурачит нас! Что мы смотрим? Бей ее, ребята!
Анфиса уже немного отошла, когда в спину попал первый снежок. Она оглянулась:
— Почему?
— Это мы с тобой играем так! — крикнула ей в ответ Катя, лепя новый снежок. — Как будто ты наша принцесса! Иди ближе! Мы хотим с тобой поиграть!
Анфиса собралась ответить, но вдруг почувствовала резкую боль в виске, и по щеке потекло что-то теплое. «Дурачки, — подумала она. — Кто же льдинками швыряется?»
Бомбежка резко прекратилась. Дети с испугом смотрели, как Анфиса упала на колени, схватившись за лицо, и на снег закапало что-то красное.
Оторвав руки от лица, Анфиса обвела взглядом нападавших. Вид у тех был крайне испуганным. Малейшее резкое движение, и они рванули бы по домам. Взгляд Анфисы остановился на Леночке, все еще стоявшей в двух шапках. Дареный головной убор по-прежнему был вплотную надвинут на глаза, которые и без того имели слишком мало в диаметре. Поэтому Леночка походила на слепого поросенка с печально повисшими ушами.