— Если то была христианская смерть, — сказал епископ, — я не вижу, что кому-либо был причинен вред.
— Но ведь морской народ до сих пор там! — воскликнул ректор. — Рыбаки часто видят, как они со смехом плещутся в волнах. Не слабое ли то утешение для бедного труженика, ютящегося в покривившейся хижине вместе с уродливой женой? И не внушает ли ему сие зрелище сомнение в справедливости Господней? А ежели другой водяной соблазнит другую деву, и на сей раз навсегда? Сейчас, когда дети Агнетты и ее любовника выросли, это куда как вероятно. Они выходят на берег почти как к себе домой, заводят дружбу с мальчиками, юношами и — что еще хуже — даже с девочками. Мой господин, это работа Сатаны! И если мы допустим, чтобы вверенные нам души были утеряны, что мы ответим в Судный день?
Епископ нахмурился и почесал подбородок.
— Ты прав. Но что, однако, мы можем испробовать? Если жители Элса уже свершили запретное, еще один запрет вряд ли подействует на них: рыбаки, я знаю, народ упрямый. А ежели мы пошлем гонца к королю за рыцарями и солдатами, разве смогут они спуститься на дно морское?
Магнус поднял палец.
— Мой господин! — страстно произнес он. — Я изучал подобные вопросы и знаю, как справиться с этой заразой. Морские люди могут и не быть демонами, но даже существа без души должны сгинуть, ежели на них умело воздействовать словом Господним. Получу ли я дозволение свершить экзорсизм?
— Получишь, — отозвался епископ дрогнувшим голосом. Вместе с моим благословением.
Вот почему Магнус вернулся в Элс. Позади него громыхал доспехами отряд ратников — еще более внушительный, чем обычно, дабы не вводить поселян в искушение бунта. А поселяне смотрели — кто с жадностью ко всякой новизне, кто уныло, а кто и со слезами, — как архидиакон собственной персоной поплыл на лодке в море, к месту над подводным городом. И там он возжег свечу, ударил в колокол и словами из Священного Писания мрачно проклял морской народ и приказал ему именем Господа убираться отсюда навеки.
2
Тауно, старший сын прекрасной Агнетты и короля подводного города Лири, отсчитал свою двадцать первую весну. В его честь был устроен большой веселый праздник с угощением, песнями и танцами. Беззаботная молодежь стайками порхала вокруг дворца, над ним и в глубине, между раковин, зеркал и золотых пластин, которые отражали морское сияние, освещавшее тронный зал. Были подарки — вещицы, искусно изготовленные не только из золота, янтаря и кости нарвала, но и из жемчуга и кружевного розового коралла, доставленного издалека дельфиньими караванами. Были и состязания в плавании, борьбе, метанию гарпуна и музыке, и любовные игры в полутемных комнатах без крыш (да и кто тут нуждался в крышах!) и в колышущихся садах, где росли буро-зеленые водоросли и метеорами проносились ручные рыбы.
Позднее Тауно отправился на долгую охоту. Хотя его народ жил в глубинах моря, юноша пустился в путешествие из интереса: ему опять хотелось полюбоваться величием норвежских фьордов. С ним поплыли девушки — Ринна и Ракси, как для своего удовольствия, так и желая доставить удовольствие Тауно. Вместе они совершили веселое путешествие, много значившее для Тауно — он выделялся среди беспечного морского народа, часто бывал серьезен и даже иногда впадал в хмурую задумчивость.
Компания направлялась домой, и впереди уже виднелся Лири, когда на них обрушилось проклятие...
— Вот он! — нетерпеливо воскликнула Ринна, завидев город, и бросилась вперед. Ее зеленые локоны заструились вдоль стройной спины. Ракси осталась возле Тауно. Она со смехом закружила вокруг него и, проплывая снизу, касалась пальцами его лица или чресел. Он принялся ловить ее с той же игривостью, но она всякий раз ускользала. «Поймал!» — дразнила она, подставляя губы для поцелуя. Тауно усмехался и вновь устремлялся к ней. Полукровки, унаследовавшие форму ног от матери, не были столь ловкими и быстрыми в воде, как дети отцовской расы, но человек все равно ахнул бы, увидев, с какой скоростью они передвигаются. Дети Агнетты охотнее выходили на берег, чем их двоюродные братья и сестры. Они от рождения были способны жить под водой без помощи чар, не дававших их матери умереть от удушья, холода или избытка соли, и морским людям с прохладным телом нравилось обнимать их более теплые тела.