Затем он быстро сбежал в трюм, не позаботившись о том, что при открытом люке на палубе слышно все, что происходит внизу.
Тауно бросился к Ингеборг.
Со стороны Ирландии наползли дождевые облака. Мелкий дождь окрасил все вокруг в сизый цвет. Шепот его был громче, чем плеск волн, которые он испещрил мелкой рябью. В холодном тумане казалось, что кругом было не море, а бескрайние зеленые поля и луга.
Тауно и Эйджан поплыли на разведку. Вскоре корабль скрылся в тумане, а брат с сестрой впервые за долгое время остались наедине.
Они быстро обследовали участок пути, который кораблю предстояло пройти до вечера. Теперь можно было спокойно обо всем поговорить.
— Ты жестоко обошелся с Нильсом, — сказала Эйджан.
Ее брат с силой ударил руками по воде, подняв тучу брызг.
— Ты слышала, о чем мы говорили?!
— Конечно.
— И что же ты потом ему сказала?
— Сказала, что ты в плохом настроении. Сказала, чтобы он не принимал все это слишком близко к сердцу. Он очень расстроился. Будь с ним помягче, брат. Он готов поклоняться тебе, как божеству.
— Он безумно в тебя влюблен. Глупец, мальчишка!
— Ничего удивительного. Я у него первая. Понимаешь, первая. — Эйджан улыбнулась. — Но он уже всему у меня научился. Когда мы расстанемся, пусть не раз еще порадуется — там, в той жизни.
Тауно нахмурился.
— Надеюсь, он не будет грустить до тебе так сильно, что лишится рассудка. Нильс, Ингеборг... С кем-то еще из людей придется нам иметь дело ради спасения Ирии? Боюсь, нам с тобой вряд ли удастся обойтись без помощи датчан.
— Да, мы с Нильсом и об этом говорили. — Эйджан как-будто что-то вспомнила и смутилась. — В конце концов, он образумился и согласился, что надо быть очень осмотрительным — ведь ему, неопытному моряку, придется вести свой корабль среди неумолимых законов, которым подчинена его судьба. Знаешь, я не теряю надежды, — проговорила, Эйджан более серьезным тоном, — потому что он умен и глубоко чувствует, он не скользит по поверхности вещей, а добирается до глубинной их сути. — Она помолчала и тихо добавила: — Может быть, именно поэтому ему так мучительна мысль о том, что нам придется расстаться. Не беда, что он неопытен, с ним же будет Ингеборг, а она всегда сумеет придумать что-нибудь дельное, да и немало разных людей за свою жизнь узнала, уж это точно. — Эйджан приободрилась и даже повеселела.
— У нее сильная натура, — бесстрастно заметил Тауно.
Эйджан повернулась набок, чтобы видеть лицо брата.
— А я думала, ты ею восхищаешься.
Тауно кивнул.
— Да, она мне нравится.
— А уж она-то... Я ведь все слышала, когда сидела в «вороньем гнезде». Люк был открыт, и все было слышно. Как она обрадовалась, когда ты ее разбудил! — Эйджан вздохнула и немного помолчала, прежде чем продолжить. — На другой день мы с ней поговорили наедине. Такой, знаешь ли, чисто женский разговор, она все недоумевала, зачем это нужно — плыть невесть куда на поиски своего народа, когда за наше золото можно купить хороший земельный участок где-нибудь недалеко от Элса и жить себе припеваючи. Я сказала, что мы не останемся в Дании, и тут она странно так отвела глаза и стала смотреть куда-то мимо меня, в сторону. Но потом как ни в чем не бывало принялась болтать о том о сем. Да только я-то видела, как у нее руки трясутся... Верно, и в самом деле опасно людям с нами водиться, не для них Волшебный мир.
— И нам не на пользу дружба с людьми, — сказал Тауно.
— Да. Бедная Ингеборг. Но ведь невозможно нам двоим жить в Дании, где нет никого больше из нашего рода. Если не разыщем отца, то надо будет поискать какой-нибудь родственный нам народ, просить у них приюта. Уж и достанется нам! Ведь, может быть, полсвета обшарить придется.
— Вполне возможно.
Они поглядели друг на друга. Тауно побледнел, Эйджан вспыхнула. Внезапно он нырнул и не показывался на поверхности более часа.
«Хернинг» обогнул Уэльс, затем Корнуэлл, вышел в Английский канал и взял курс на восток, к берегам Дании.
4
Корабль Ванимена, медленно продвигаясь на север, преодолел уже более половины пути вдоль побережья Далмации, и тут его выследили работорговцы.
Вначале никто, даже сам Ванимен, не заподозрил ничего плохого. Во время плавания от Геркулесовых столбов до Адриатики они часто встречали корабли и рыбачьи лодки, чему Ванимен не удивлялся: жители многолюдных городов Средиземноморья с древнейших времени занимались мореплаванием и хорошо изучили здешние воды. Из осторожности Ванимен вел свой корабль вдали от берегов, поскольку в открытом море вероятность остаться незамеченными была больше. На всякий случай он приказал подданным по утрам одеваться и весь день до прихода темноты не снимать матросскую одежду, которую они нашли на корабле в достаточном количестве. Ванимен запретил им также плавать в море в дневные часы.