Огромной рукой Диктис поднял его и стал внимательно рассматривать.
— Это — не чудовище, — явно разочарованно произнес он. — Оказывается, оно распадается на части: половина :— человек, а остальное — нечто вроде круглого сундука. А я-то думал, это все одно. Думал, что-то необычное! Ну ладно, — словно размышляя о чем-то, пробормотал он, затем поднял Перси над головой с явным намерением швырнуть обратно в море. — В конце концов, не может же мне все время везти.
— А что если, — заговорил старик, стоявший с краю группы, — а что если это — все-таки чудовище? И, скажем, только сейчас превратилось в человека? Ему стоило бы знать: если оно — чудовище, то мы поместим его в зверинец твоего брата, а если — человек, бросим назад в море, поскольку народа у нас и без того хватает.
Великан задумчиво кивнул.
— В твоих рассуждениях что-то есть, Агесилай. В самом деле, не хотелось бы возвращаться к царю Полидекту с пустыми руками. Что же — это не так-то сложно выяснить...
«Что за мир?! — отчаянно думал Перси. — Видите ли, «если он — человек, мы бросим его в море, поскольку народа у нас и без того хватает»...
И каким же образом они собираются выяснить, человек он или не человек?
Диктис вытащил из висящих за спиной ножен большой острый меч и вопросительно ткнул острием в грудь Перси.
— Лучше побыстрее превратись обратно в чудовище, сынок. Ибо если ты думаешь, что тебя бросят в воду, то ошибаешься: такого удовольствия ты не получишь. Еще чуть-чуть, и я разрежу тебя на шесть отличных кусков. Уверяю: в клетке моего брата тебе будет намного лучше. Итак, кто ты на самом деле?!
Перси потер лоб рукой. Чего от него ожидают? Что он немедленно превратится в сиамских близнецов с крыльями и плавниками?.. Ведь если он не сделает этого, то его определенно пустят на котлеты.
— Хорошо! — нахмурившись, сказал Диктис. — Раз ты такой упрямый — пожалуйста, упрямься. Посмотрим, как на тебя подействует вот это.
Несколько раз примерившись, он взмахнул своим бронзовым оружием над головой, а затем быстро занес его для удара.
Увидев красноватый отблеск металла, Перси судорожно сглотнул.
— Я скажу! — пролепетал он. — Я все скажу! Я... я...
Но что, что сказать, чтобы они поняли?! Какую ложь моментально нужно сочинить, чтобы они поверили? Ах, они хотят, чтобы он выглядел как чудовище...
Чудовище! Да он же сам только что говорил с...
Слова стали быстро срываться с его губ — обдумывать что-либо времени не оставалось.
— Я — человек, которого морской змей приветствовал как сына Данаи! — Конечно же, он рассчитывал, что это хотя бы на какое-то время отсрочит расправу.
Так оно и получилось.
Диктис опустил меч и отступил на шаг, изумленно глядя на Перси.
— Сын... сын Данаи? Тот, кто должен убить Горгону?!
— Тот самый, — кивнул Перси, внезапно застеснявшись, как какая-нибудь знаменитость, неожиданно обнаруженная среди посетителей ночного клуба, — Зна... знаменитый убийца Горгоны. Человек, который принес островитянам ту голову, пеструю от змеиной гривы, каменную...
— Ты, видимо, хотел сказать не «принес», а «принесет», — поправил его Диктис. — Ведь это еще не свершилось. Ну-ну. Ты несколько худоват для такого дела, хотя и рыжий. И как тебя зовут?
— Перси. Перси С. Юсс.
— Все верно! — воскликнул Агесилай. Он проворно подбежал к ним, его борода, откинутая ветром, развевалась за спиной, словно огромный белый шейный платок. — Все сходится, Диктис! Все сходится. Все — как в пророчестве! Его зовут Персей, у него рыжие волосы, ты поймал его неводом... Все в точности, как и предрек оракул...
Диктис выпятил нижнюю губу и покачал головой.
— Оракулы — это одно. Мускулы — совсем другое. Пусть кто-нибудь попробует меня убедить в том, что этот слабак намерен расправиться с чудовищем, которое наводит ужас даже на самых отчаянных смельчаков! И даже — на других чудовищ, какой бы мощью они ни обладали. Да ты посмотри на него — он уже трясется от страха!
Это не совсем соответствовало действительности. Конечно, Перси не чувствовал прилива храбрости, но прежде всего он продрог, стоя в чем мать родила на продуваемом ветрами склоне холма. Ну и, само собой, были испуг и волнение от только что пережитого. Беспокойство его росло по мера того, как местные жители обсуждали, годится ли он на роль победителя Горгоны. Фразой, впопыхах сорвавшейся у него с языка, он просто старался хоть на какое-то время отвлечь Диктиса, а теперь получалось, что всех присутствующих только эта тема и интересовала. Чудовище, приводящее в ужас людей и богов!