Теовик вернулся на закате и сказал:
— Вот ваше мыло и все остальное, милорд. Жилло спрашивал о вас, и я сказал, что все идет хорошо.
Так как Бертруда готовила ужин, Эвдорик отложил мытье до утра. Наутро, сняв с себя все, кроме набедренной повязки, он, при охотной помощи Теовика, притащил брыкающуюся и ревущую Бертруду к реке. Они стащили с нее блузку и юбку и затолкали в воду.
— Боже, какая холодная! — завопила она.
— Это лучшее, что у нас есть, моя леди, — отозвался Эвдорик, яростно работая губкой.
Теовик отправился в лагерь кормить лошадей. Эвдорик продолжал намыливать, тереть и окатывать водой свою жертву.
— Ну, — спросил он, — неужели в самом деле это настолько страшно?
— Я… не знаю, сэр. Такого я еще никогда не испытывала. Но я замерзла, можно я о вас погреюсь? Вот это мускулы! — Она потрогала его бицепс, придвинувшись настолько, что ее упругая грудь коснулась груди Эвдорика.
— Полегче, полегче, дорогая, — сказал тот. — Я ведь сказал, после того, как поймаем зверя, а не до этого. — Когда же она стала продолжать в том же духе, рявкнул: — Я сказал, нет! — и оттолкнул ее.
Он толкнул ее сильнее, чем собирался, и она упала в воду. Когда она поднялась, выражение ее лица изменилось.
— Вот, значит, как! — сказала она. — Благородный и могучий рыцарь не желает смотреть на бедную крестьянскую девушку! Ему по душе лишь надушенные и напомаженные придворные потаскушки! Можете проваливать вместе с ними ко всем чертям!
Она вылезла на берег, собрала одежду и побежала к лагерю.
Эвдорик задумчиво посмотрел ей вслед и принялся за свой туалет. Он занимался им до тех пор, пока запах еды не напомнил ему о пролетевшем времени.
Вместе с Теовиком они снова развесили сеть. На этот раз единорог появился к полудню. Как и раньше, он почти подошел к сидящей Бертруде, но вдруг впал в ярость, и ей снова пришлось карабкаться на дерево.
На этот раз единорог даже не стал дожидаться, когда Эвдорик дернет веревку, а сразу умчался в лес.
Эвдорик вздохнул.
— Хорошо хоть, не нужно снова вешать эту проклятую сеть. Но что же на этот раз было не так?.. — Он успел поймать быструю усмешку на лице Теовика. — Ого, так вот где собака зарыта! Пока я купался, вы успели поразвлечься, и она больше не девственница!
Теовик и Бертруда захихикали.
— Я вам покажу, как надо мной ржать! — взревел Эвдорик.
Он выхватил охотничий кинжал и бросился на них. Хотя он всего лишь собирался отшлепать их ножнами, те насмерть перепугались и заорали. Эвдорик помчался за ними, размахивая коротким изогнутым лезвием, но споткнулся о корень и растянулся. Когда он поднялся, беглецов и след простыл.
Отправившись на опушку леса, Эвдорик сказал Жилло:
— Когда твой идиот-братец появится, передай ему, что если ему хочется получить свои деньги, пусть возвращается и ждет меня. А пока постереги кляч, а я съезжу к Сванхалле.
Когда Эвдорик вновь вошел в хижину гессельбурнской колдуньи, Сванхалла скрипуче рассмеялась:
— Я пошлю свою подругу Нигмалкин, пусть поищет по округе.
— Черт возьми, мадам Сванхалла, а вы разве не подойдете?
Костлявая челюсть колдуньи отвисла.
— А ведь это, сэр Эвдорик, мне и в голову не приходило. Да, все эти годы — уже более ста лет — я отгоняла плотские желания ради высот магической мудрости. Может быть, за подходящую плату… Но как вы довезете до леса такой старый мешок с костями вроде меня? Я еще достаточно бодра, чтобы управляться в моей маленькой хижине, но не настолько, чтобы скакать на лошади.
— Мы приспособим для вас на лошади специальную корзину, — сказал Эвдорик. — Оставайтесь дома, и я скоро заеду за вами.
Вот так и получилось, что спустя полмесяца старая колдунья из Гессельбурна сидела под тем же буком, на котором Эвдорик развесил сеть. После дня ожиданий появился единорог, принюхался, опустился на колени перед Сванхаллой и положил голову на ее костлявые колени.
Эвдорик дернул веревку. Сеть упала. Едва Сванхалла влезла на дерево на безопасную высоту, единорог вскочил, тряся головой и фыркая. Пытаясь высвободиться, он все больше запутывался в сети. Эвдорик спрыгнул с ветки, снял со спины охотничий рог и затрубил, призывая Жилло.
Эвдорик, Жилло и прощенный Теовик опрокинули уставшего, но еще сопротивляющегося зверя на бычью шкуру. Уклоняясь от копыт и покрытых пеной клыков, они оглушили его. Затем шкуру прицепили к трем лошадям, которые потащили бесчувственную тушу по тропинке туда, где была оставлена клетка на колесах.
Почти день ушел на то, чтобы загнать животное в клетку. Однажды ему едва не удалось вырваться, а гроза и проливной дождь не сделали их задачу легче. Но в конце концов зверь оказался в клетке за надежным запором.
Эвдорик и его помощники нарезали свежей травы и напихали ее между прутьев. Единорог, который не ел два дня, накинулся на нее.
— Сэр Эвдорик, вы прекрасно поработали, — сказал архидюк Рольганг. — Император доволен… нет, восхищен. Скажу вам по секрету, он настолько очарован вашим зверем, что решил оставить его в своем зверинце, а не отправлять Хаму Панторозии.
— Благодарю вас, Ваше Высочество, — сказал Эвдорик. — Но мне помнится, был и другой вопрос, касающийся вашей дочери Петриллы, не так ли?
Толстый архидюк слегка кашлянул, прикрываясь рукой.
— Гм, что касается нашей договоренности, то тут вы ставите меня в неловкое положение. Видите ли, увы, девушка уже не сможет стать вашей.
— Что же случилось?
— Великий Хам прибыл к нам с визитом, как и предполагалось. И едва его взгляд упал на Петриллу, в нем вспыхнула романтическая страсть. Не стану отрицать, что и она испытывала подобные же чувства.
Видите ли, юноша, она давно убедила себя, что ни один из джентльменов Империи не полюбит такую толстую и неуклюжую девушку, как она. И вот появляется Хам Цзик, повелитель орд кочевников в меховых шапках. И он тоже невысокий, коренастый, широкоплечий. Так что это была любовь с первого взгляда.
— И она…
— Уехала вместе с Великим Хамом в его бескрайние степи, чтобы стать его семнадцатой — или, может, восемнадцатой — не помню какой женой. Это не тот муж, какого бы я ей пожелал, язычник, да еще и многоженец, но она сама его выбрала. Вот почему мой царствующий брат решил, что нет необходимости посылать Хаму вашего единорога, поскольку Цзик уже получил от нас бесценную жемчужину.
Но, хотя Петриллы и нет с нами, мой брат и я не оставим вашу верную службу невознагражденной. Встаньте, сэр Эвдорик! Именем Его Императорского Величества я награждаю вас Большим Крестом Ордена Единорога, с дубовыми листьями и бриллиантами! Вот так, юноша! Поглядите-ка в зеркало.
— Отлично смотрится. Прошу вас передать Его Императорскому Величеству мою признательность и благодарность.
В душе Эвдорика все кипело от возмущения. Хотя он и смог примириться с потерей Петриллы без особого огорчения, он всё же считал, что не помешала бы приличная пожизненная пенсия, или, по меньшей мере, возмещение его расходов на поимку единорога.
Рольганг добавил:
— И ещё, молодой человек, есть небольшой вопрос, который мы обсуждали ранее. Вам разрешено продлить маршрут вашей кареты до Согамбриума и дальше, если сможете. Кстати, по декрету Его Императорского Величества, весь доход, получаемый вами от этих рейсов, облагается ежемесячным налогом в размере пятидесяти процентов…
