— Не хочется.
Зена отвинтила пробку бурдюка и сделала несколько глотков. В её животе заурчало и она издала отрыжку. Я уставилась на неё.
— Извини, — Зена приготовила себе второй бутерброд. — Только не говори мне, что я тебя даже так отвлекаю.
— Не особо, — отвечаю я. — если подглядывать не будешь…
Она молча кивает, запивая водой свой бутерброд.
Я меняю позу, переворачиваю свиток и продолжаю:
«Однажды Зена проговорила:
— Габриэль, стань моей женой!
— Нет, — ответила Габриэль, а помолчав, добавила: — не могу.
Зена разревелась и улетела на своих ужасных чудовищных крыльях.»
— А почему я монстр, да ещё с крыльями?
Я дёрнулась, повернула голову и увидела, что Зена читает мою запись над моим плечом.
— Зена! Ты же обещала не подсматривать! — я прикрываю написанное рукой, сминая шуршащий свиток.
— Ты меня такой ужасной видишь? Во мне, конечно, живёт зло, но крыльев за спиной я что-то не замечала!
— Зена, это основа истории, — отвечаю я.
— Хороша основа, Габриэль, делать из меня прямого Чудища. Ты ещё рога с копытами добавь.
— Если будешь и дальше так возмущаться, то добавлю, — я победно ухмыляюсь, замечая, как меняется лицо Зены.
— В предыдущих двух сказках ты меня что-то не уродовала, — вынесла она вердикт. — А здесь зачем?
— А так захотелось, — парировала я и повела плечом. — Я допишу и узнаешь.
Зена обтирает руки о свой кожаный костюм, перетаскивает свою ≪постель≫ поближе ко мне и заваливается на бок.
— Ну, давай, бард, твори, а я после узнаю, с чего это ты исказила меня до такой степени.
Я чихнула, словно подтвердив её слова.
Склонившись над свитком, я продолжила:
«Минуло месяца три. Ежедневно Зена сидела и глядела, как Габриэлла трапезничает.
— Ты моя единственная отдушина, — произносила она, — если ты уйдёшь, я погибну. Поклянись богами, что никогда не оставишь меня.
Габриэлла поклялась.»
Я почувствовала её дыхание на своей шее.
Улыбаясь, Зена слегка провела губами по моей коже, легонько дыхнула на ушко.
— Ты горячая, Габриэль, — говорит она, а пальцами распутывает мои волосы. — Может, отложишь свою историю?
— Не сейчас, — я отмахиваюсь от неё. — Подожди.
Я чихаю. Из ноздрей буквально хлынуло.
Просморкавшись, я утыкаюсь в записи:
«Как-то раз зеркало показало девушке, что папа заболел. Габриэль захотелось проведать отца.
Девушка сообщила Зене:
— Я поклялась тебя никогда не оставлять. Но если мне не удастся увидеть своего умирающего папу, то оставшаяся жизнь не будет меня радовать.
— Можешь уйти, — молвила Зена, — а я буду погибать тут от тоски да одиночества.
— Нет, — возразила ей Габриэлла. — Я клянусь тебе возвратиться обратно. Зеркало поведало мне, что сестрицы мои повыходили замуж, братья ушли воевать, а папа лежит в одиночестве, болея. Дай мне неделю.
— Завтра ты проснёшься у себя дома, — сказала Зена. — Когда ты изъявишь желание возвратиться обратно, положи кулон на тумбу у кровати. Спокойной ночи, Габриэль.
И Зена быстро улетела.»
— Предложение пожениться? — низким тоном произносит Зена, читая свиток над моим плечом. — Мммммм… Хочешь стать моей женой?
— Зена…
— Что, Габриэль? Я что-то не то сказала, раз в каждой сказке ты представляешь нас обручёнными? — она утыкается в мой висок, улыбаясь. — Теоретически, нас могут обвенчать только амазонки. Я где-то слышала, что они заключают однополые браки. А поскольку ты являешься амазонкой…
— Зена, я скорее названная амазонка, не настоящая. Та коронация была по желанию той девушки, которую мне не удалось спасти, хотя я пыталась.
— Пусть так, но тебя короновали в амазонки. У нас мог бы получиться замечательный союз: Королева Воинов и Принцесса Амазонок. Идеальный тандем.
— Мы и так постоянно вместе, Зена. Зачем что-то добавлять?
— А ты не хочешь выйти за меня? — она щурит глаза на меня. — Я думала, ты без ума от меня.
— О тебе можно тоже самое сказать.
— А если я тебя позову, согласишься?
— Зена, тогда вся страна узнает о нас… Мои родители не поймут… Лучше оставим всё, как есть.
— Не напрягайся, Габриэль, пофантазировать же не запрещено. — Зена низко и хрипло засмеялась. — У меня тоже есть свои фантазии.
Я только закивала.
«Габриэль проснулась следующим днём и поняла, что находится в своём доме. Девушка оделась в свои дорогостоящие одеяния, нацепила диадему, украшенную бриллиантами и двинулась к папе. Геродот несказанно обрадовался, узрев свою доченьку целой да невредимой. Примчались старшие сёстры и увидели, что Габриэлла лишь стала только краше, и одета, будто знатная принцесса.