— Вы всё ещё настаиваете на прогулке, — вслух сказал он. — Ладно. Будем считать это ответной услугой за Вашу помощь в обучении меня хорошим манерам, мэм. Только… что мне надеть, подскажете?
Лорэй даже подпрыгнула от восторга и нетерпения.
— Расслабься, ты ондеронский охотник, ты вообще можешь игнорировать требования этикета и моду. Одевай то, что тебе удобно — всё равно тебя посчитают дикарём. Главное — спрячь подальше всё барахло, что может нас выдать, уборку номера обычно проводят, когда тот пустует.
Высказав все пожелания, Эйнджела бегом скрылась в своей спальне, по всей видимости одеваться. Сержант посмотрел ей вслед, вздохнул, почесал шею и приступил к подготовке к выходу в свет так же серьёзно и обстоятельно, как и к рейду в тыл противника — тщательно обдумывая каждый элемент снаряжения и стараясь учесть любую неожиданность.
Увы, на практике оказалось, что о неожиданностях и сюрпризах гражданской жизни Чимбик не знал практически ничего. Во всяком случае, он не был готов к ошеломляющему разнообразию окружающей его праздной толпы самых разных существ. До сих пор он постоянно был собран на какой-то конкретной задаче, позволявшей ему отсекать всё лишнее, не рассеивать внимание на пёстрой жизни вокруг, но теперь сержанту не давала покоя мысль о выходном. Идея о свободном времени, которым можно распоряжаться как угодно, захватила клона и он невольно пытался представить, каково это — жить без ограничений.
Разнообразие было одновременно пугающим и манящим. В довершение ко всему, Эйнджела охотно и доходчиво рассказывала ему обо всём, что вызывало непонимание или замешательство, причём Чимбику даже не приходилось просить её об этом. Он надеялся, что дело тут лишь в эмпатическом даре Лорэй, а не в его шокированной физиономии. Эти объяснения были полны пугающей откровенности и ядовитого цинизма, для разнообразия направленного не на клона, а на окружающих. Вряд ли кто-то из пассажиров первого класса при взгляде на улыбающуюся Эйнджелу, шепчущую что-то на ухо своему спутнику, мог представить себе с какой жестокостью она препарирует их образ жизни и незаметные неопытному глазу привычки. А Чимбик то и дело ловил себя на том, что прикосновения этой женщины и тихий шепот у самого уха стягивают на себя всё его внимание, и клону приходилось прикладывать усилия, чтобы уловить суть очередного комментария.
Но, несмотря на некоторую неприглядность, обнажённую безжалостной Эйнджелой, сержант не мог не думать о том, что хотел бы так жить. И дело было не в роскоши и хорошей пище, которой он отдавал должное при каждой возможности, а в бесконечных возможностях стать кем угодно. Он и его братья были лучше, умнее и сильнее большинства тех, кого Чимбик видел вокруг, и клон никак не мог отделаться от мысли, что они распорядились бы всем этим с большим толком. Если бы только у них был шанс…
Проводив взглядом тучного тви'лекка, окружённого целой стайкой одетых в яркие наряды соплеменниц, сержант задал неожиданный вопрос:
— Мэм, простите, а в чём смысл Вашей профессии? Ну… — он замялся, стараясь наиболее корректно сформулировать свою мысль. — Я вижу состоятельных — если правильно понимаю — людей, у которых много денег и власти, недостатка женщин не наблюдаю… Зачем куртизанки, мэм? Что им мешает жениться?
Вопрос Эйнджелу не смутил, она лишь пожала плечами, привычным уже движением взяла клона под руку и приблизила губы к его уху.
— Кому что. У кого-то нет времени на серьёзные отношения. Много нервной работы, постоянные разъезды и большие деньги — плохое сочетание. Нет времени узнать друг друга получше, много желающих получить мужа просто за его деньги. С куртизанками всё просто — ты платишь, они приходят и уходят, когда тебе удобно. Никаких претензий, никаких капризов, никаких обид, никаких сложностей. Кто-то слишком неприятен в общении, чтобы женщины долго его терпели. С деньгами не нужно меняться и добиваться любви, за деньги профессионалы вытерпят любые недостатки и странности. Но большинство женаты и просто ценят разнообразие. Представь, что ты всю жизнь должен есть только одно блюдо, пусть даже самое любимое. Со временем ты пресыщаешься и хочешь чего-то новенького.
Чимбик, выслушав пояснения, честно попытался представить себе эту картину, но не смог — не хватало ни опыта, ни знаний, даже на уровне эмоций. Он даже не смог представить себе, каково это, любить женщину и жить с ней. Отлаженная армейская жизнь, к которой он привык, упорно отказывалась налезать на обрисованную Эйнджелой картину мира, оставляя ощущение какой-то нереальности от происходящего, словно клон жил в каком-то параллельном мире, сопрягающимся с этим исключительно посредством ГолоНета. Тут словно не было войны, кровопролитных сражений и разрушенных городов, а оружие, висевшее на поясе некоторых пассажиров, выполняло исключительно декоративные функции, во всяком случае, Чимбик не мог представить себе, что можно сделать с помощью позолоченного и богато инкрустированного драгоценными камнями бластера, или тоненького кинжала с ажурной гардой.