– Это ты со старушкой Резниковой разговаривала? У тебя не нервы, а канаты! Я после неё корвалол капаю. А ты трубку положила и продолжаешь платёжки разносить.
– А что старушка Резникова? Они, пенсионерки, все такие.
– Ну, не скажи. Эта зараза к нам раньше мало что звонила, а ещё и приходила не реже чем раз в месяц. Её дом был как раз через дорогу напротив нашего старого здания. Закакает мозги так, что потом у всего коллектива истерика. А потом ещё Владимиру Степановичу на нас нажалуется. А обиднее всего то, что эти субсидии ей нужны как козе баян. Она ведь мать Резникова.
– А кто у нас Резников?
– Ну, ты даёшь! Торгово-развлекательный центр в Северном районе, бизнес-центр на проспекте Жукова, комплекс офисных зданий в районе Центрального стадиона – да у него объектов недвижимости по городу больше, чем блох на бродячей собаке! Пока бабка ходячая была, он нам под праздники презенты приносил. И ещё в отдел льгот по коммунальным платежам. Их она тоже доставала.
– Какие тогда ей субсидии? Вот, метраж у неё 32. Однокомнатная квартира. Сам буржуин где спит, на коврике у входной двери?
– У него дворец за городом. А мама к нему перебираться не желает. И слава богу, если бы она у него поселилась, он сначала бы вдовцом стал, а потом бы и сам скопытился.
– Н-да, богатые тоже плачут.
Как ни странно, первым узнал об увольнении Егор. Даже коллеги ещё не знали, каникулы же. А он позвонил и предложил помощь, пока работу найдёт, опять съехаться и даже расписаться. «Плавали, знаем», – ответила Белла и положила трубку.
А на следующий день позвонил Серёжа. Он захлёбывался от восторга, пересказывая сенсационные новости. В школу явился капитан Борисов, родитель их ученика, и изъял компьютер из кабинета Елизаветы Матвеевны. Белла опешила:
– Как они могли в кабинет проникнуть?
– Кто они? Школьники? Да ни фига не школьники, сама Лизка этот пасквиль слепила!
– Господи, ей-то зачем?!
Вечером пришли Марк и Алексей, рассказали подробнее. Белла была недалека от истины, когда обвинила завуча по УВР в создании этой подлой страницы. Лиза её племянница, лет ей под сорок, не примечательна ни как женщина, ни как учитель математики. Каково ей было слушать, когда Белла сказала, что её грамотность на уровне кассира «Пятёрочки»! А сама завуч оказалась приятельницей матери Егора, это она заказала увольнение Беллы.
– Господи, какая дурь, – схватилась за голову Белла. – Я же им ничего не сделала плохого! Родители Егора все эти наши совместные годы твердили, что я их золотого сыночка недостойна. Помогла ему на первый взнос накопить и ушла – радуйтесь! Елизавете этой сколько раз помогала по работе – а она такую пакость. И завуча никогда не подводила. Ну почему?!
– Бабы, – вздохнул Марк. – Может, поспешила ты с увольнением?
– Тебе ли не знать, как можно сделать жизнь невыносимой? И звонила сегодня директриса моя бывшая, да. Даже место завуча по УВР предложила. Кто же знал, сказала, что двух математиков лишусь. На всё, говорит, согласна, только одиннадцатые классы доведите.
– И что ты?
– Ответила, что обратно покойника не несут.
– А мой Лёшка в школе как ко мне бросится, – вздохнул Алексей. – «Папа, ты вернёшь нашу Беллу Родионовну?»
– Ничего, привыкнут, – ответила она. – Я слишком обижена. Не теми, кто делал, а теми, кто отмолчался, а за глаза злословил. А Лёша бросился не столько за меня заступиться, сколько отцом похвалиться.
– Да, правы вы, я ему нужен.
Договорились, что все переговоры с обидчиками будет вести адвокат.
– Ни на какую мировую я не пойду. Блокирую всех. Пусть каждый получит свою порцию позора, как получила его я. А возмещение ущерба пусть назначает суд.
Спокойно работала, спокойно отвечала на почти ежедневные звонки старушки Резниковой. Но не доработала даже до мая. Вызвал её в коридор друг детства и, потупившись, сказал: