Калидас набрал побольше воздуха. Пальцы правой руки постепенно сводила привычная судорога — хаста примирения могла бы решить все мировые проблемы, если бы ее выполнение не требовало от чудотворца невероятной гибкости суставов и нечувствительности к боли.
— По совокупности признаков, Иберин. То состояние, в котором возвращают похищенных, даты — те самые, когда согласно «Гангусу» необходимо совершать ритуалы, то, что похищенных становится больше, а полиция все также бессильна — это говорит о том, что мы имеем дело не с террористами. Орден де Бирса возродился — и некроманты начали новую войну.
В зале повисло тягостное молчание. Калидас в очередной раз напомнил себе, что это для него история Артели во многом состояла из истории борьбы с некромантами. Для остальных она была всего лишь тайной стороной жизни, и без того наполненной обычными человеческими переживаниями. Каждый раз, когда приходилось сплачивать ряды, чудотворцы медлили до последнего.
— И почему об этом сообщаешь ты, а не новый Мастер?
Потянулись обычные препирательства. Половина Круга то и дело переводила разговор на Маэстро и его угрозу разоблачения, другая требовала, чтобы решения принимал Глостер. На самом деле они бы предпочли, чтобы Глостер и с некромантами разбирался сам, не втягивая их в очередные разборки.
В начале девяностых Артель потеряла пятнадцать человек в итоговом сражении — мало кто из Круга успел забыть об этом. Острая боль в предплечье заставила Калидаса распустить хасту — но обстановка в зале накалилась настолько, что толку от магии не было никакого.
— Мы должны выработать стратегию…
— Мы уже назначили одного стратега! — припечатал его все тот же Иберин, удачливый коммерсант и один из владельцев новомодной пивоварни. — Вот он пусть и вырабатывает. Сначала информация, Калидас — потом дело. Не хватало еще как слепым котятам тыкаться. А не сможет твой стратег ничего выработать — мы посмотрим, не назначить ли на его место кого постарше!
На этом заседание как-то само собой угасло. Архивариус мог бы поклясться, что Иберин применил одну за другой с десяток управленческих хаст, но остальных, похоже, такое манипулирование вполне устраивало. Кто хотел — ставил защиту в начале заседания.
Жанна ждала его в кабинете, как и обещала. Калидас прикрыл дверь, зашел за спинку кресла, на котором она полулежала, прикрыв глаза, и обнял тонкие загорелые плечи.
— Мммм… — пробормотала женщина — Как все прошло?
Калидас разжал объятия и отвернулся к окну, прижав лоб к холодному стеклу. Ему так хотелось выговориться, чтобы хоть кто-то действительно близкий понимал его и разделял эту гнетущую тревогу. Жанна медленно поднялась с кресла встала рядом у окна.
— Ты не должен отвечать, если не можешь, — твердо произнесла она.
И Калидас решился. В конце концов, она тоже состоит в Артели, и никаких секретов дальше не передаст. Она единственная, кто не болтает попусту и понимает его с полуслова.
— Безобразно прошло. Много кричали и ничего толком не решили. Я вчера рассказал Глостеру, как ходил прошлой ночью в Инженерный замок. Думал поговорить с Павлом… это иногда помогает. Наши некоторые держат дома привидений, чтобы было перед кем выговориться.
— Фу, мерзость, — поежилась Жанна. — Извращенцы.
— По-разному бывает. Но с призраками интереснее. Они многое знают. О прошлом, разумеется. Но все равно — в прошлом и скрыта вся мудрость.
— Ты не был бы архивариусом, если бы считал иначе, — кивнула она.
Калидас уловил нотки восхищения и приободрился.
— Император был не в духе, но я слышал другой голос. Словно там было кто-то еще, призрак или человек, не знаю.
— Ведьма? — предположила Жанна.
— Нет, они в такие места не ходят. Не знают, как от камер уйти. Я слышал голос и голос сказал, что я слепой дурак, который не видит дальше своего носа. Ванга его разбери, что он имел в виду и кто это был. Я рассказал об этом Глостеру. Он поднял меня на смех, я его не виню. Я и сам сейчас бы поднял…
— Но?
— Но потом он получил шифровку, и весь изменился в лице. Заторопился, буквально выставил меня. Но что самое странное — он сказал, что я прав. Что все не просто так. Я перестал его понимать, дорогая. Я так радовался, когда его избрали Мастером. Он чудотворец, каких у нас давно не было. Он многое знает, он выслушивает каждого и ни с кем не ссорится по пустякам. У него получается… я так думал.
Жанна задумчиво прислонилась к его плечу.
— Не наша вина, что мы так легко поддаемся чужому очарованию, — сказала она просто. — В этом суть человеческой природы. Тянуться к тем, кто кажется нам лучше. Важно лишь, чтобы очарование не завело слишком далеко.