Не было и никогда не будет.
Лара, уже поднявшись на крыльцо, кинулась обратно и выхватила из мусорного бака первый попавшийся предмет — им оказалась поношенная кожаная куртка, вся в трещинах и потертостях, на груди — карман со сломанной молнией. Слезы текли, пока она ехала в лифте, бережно прижимая спасенную вещь.
Хоть что-то останется на память.
Сбросив испачканные тапочки, Лара прошлепала босиком до городского телефона и набрала номер. В трубке раздались знакомые длинные гудки. Николя так и не появился в своем холостяцком жилище с момента исчезновения; чтобы это выяснить, Лара неделю караулила обшарпанный подъезд до и после работы, став объектом подозрительных взглядов неизменных старушек-лавочниц.
Все-таки мобильный.
Мобильный — средство обоюдоострое. По городскому можно услышать хотя бы «Але, кто говорит?», по сотовому не дождешься и этого. Лара глубоко вдохнула и нажала кнопку вызова. Прошло уже три месяца — нет, два месяца и двадцать пять дней — неужели он все еще ненавидит ее? И, главное — за что?
— Абонент выключен или находится вне зоны действия сигнала.
Вне зоны уже три месяца, утром, вечером, днем и даже ночью?!
Скорее всего, просто сменил номер. А может, выкинул вместе с телефоном.
Лара обнаружила, что все еще прижимает к себе старую куртку. Рука нащупала в нагрудном кармане что-то твердое; разжав кулак, она увидела на ладони желтую уточку с ярко-малиновым клювом — флешку-брелок. Глаза у птицы полустерлись, пластик в нескольких местах треснул. Что ж, хозяин явно не планировал за ней возвращаться.
Нацепив брелок на палец, Лара потопала на кухню. Чай с коньяком перестал быть актуален; она заварила крепкого кофе и нашла в холодильнике кусок сыра. В глазах защипало; пришлось идти смывать остатки туши и тональника.
Сквозь потоки воды с трудом пробивалась настойчивая телефонная трель.
Николя?!
Не выключив кран, она ринулась в спальню, едва не поскользнувшись на блестящей напольной плитке.
— Лариса, ты давно пришла с работы? Поела уже?
Мама. Конечно, кто же еще. Вот дура, подумала, что Николя может позвонить ей на городской телефон!
— Привет, ма. Да, уже поела.
— Чем занимаешься? — не отставала Ксения Николаевна.
— Да так, отдыхаю…
— Понятно, — в голосе матери послышались знакомые нотки. — Опять убиваешься по этому ничтожеству? Лариса, я придумала, как тебя отвлечь. Тебе нужно записаться в клуб.
— Какой клуб? — смысл простейших слов ускользал от нее.
— Клуб по интересам. Вот, например, отличный вариант — городское ориентирование. И дома сидеть не будешь по выходным, и там много молодежи участвует — познакомишься с кем-нибудь. Я видела, они бегают с картами, у них какие-то чемпионаты, конкурсы…
— Мама, ты что — заболела?! — Лару прорвало. — Какой клуб, какая беготня? Я прихожу в восьмом или девятом часу и валюсь с ног. Мне в выходной трудно вообще встать с кровати, а ты говоришь — ориентирование! Мама, это же бред…
— Лариса, прекрати! Ты что, так и собираешься в своей каморке всю жизнь провести? Ты когда последний раз в театре была? А на концерте? Ты…
— Мама, я не хочу на концерт! Что непонятного? Прекрати делать вид, словно мы в средневековье, а я старая дева. Мне по фигу на все, ясно? По фигу!
Лара бросила трубку и сжала кулаки, с трудом восстанавливая дыхание. Мать никогда не поймет, что ей нужен только Николя — какой есть, лучшего не надо. Она была так счастлива с ним, а матери просто нечем заняться. Вышла на пенсию, вот и страдает.
Когда Лара вернулась на кухню, кофе безнадежно остыл.
Это мама еще не знает, что ее с работы выгнали — вот шуму-то будет. Всех добрым словом помянет — и Николя, и Томагавк, и соседку Лизу, и бесшерстного «голого» кота, которого Лара хотела, но так и не купила. Мама она такая, если заведется — уже не остановишь. Ничего удивительного, что отец и десяти лет не выдержал.
А теперь Лара повторила ее судьбу, только вместо восьми лет удачного брака, у нее и трех не получилось. Винить во всем наследственность или плохое воспитание? Лучше все вместе, так спокойнее. Пока Николя не скажет честно, почему все произошло, вину можно сваливать даже на зеленых человечков; но мама как-то ближе и назойливее.
А пока стоило заняться галлюцинациями. По словам психолога, назывались они механизмом психологической защиты и адаптации. Все это бумагомарание — посттравматическая реакция на уход Николя. Лара выдрала листок из журнала «Космополитен» за прошлый месяц, быстро начертила табличку, где отметила дату исчезновения мужа, сказку про Шушу и появление адвоката. И как она раньше не догадалась?! Он ушел, а в ее голове появилась всякая мура. Словно проклял на прощание…