Перед дедком стоит столик, на нём, на аккуратно расправленной ткани фигурки. Какие-то из тончайшего молочно-белого фарфора, аж сияют, другие искусно вырезаны из дерева, третьи тряпичные, вышитые – словно Василиса Премудрая из сказки шила. Вот только каждая из них какая-то старая, ветхая, где-то отколото, где-то облуплено, где-то пятно, которое тщательно пытались убрать, но не смогли.
– Что-нибудь заинтересовало? – окликает меня дедок. От голоса аж мурашки – густой, строгий, будто бы и древний, а будто бы и слишком молодой для такого старика.
– А что это у вас такое? Откуда всё? – спрашиваю.
– Это, девонька, мечты, – усмехается. – Люди их выбрасывают, а я нахожу, отмываю, привожу в порядок и вот, продаю.
– Как так – выбрасывают? – не поняла я. – Это ж… мечты!
– Всякое, девонька, в жизни бывает. Вот, например, с детства человек чего-то хочет, сил нет. А пока маленький, воплотить не удаётся. Потом вырастает и случается такая история: вроде бы исполнить может, если силы приложит, но как-то не солидно взрослому, богатому и успешному детскую мечту исполнять. Вот и выкидывает в мусор. А подберу, вымою… Знаешь, какие красивые иногда попадаются!
Дедок отогнал голубя, который норовил приземлиться на столик, и продолжил:
– Или живёт себе подросток, девяти-десятиклассник. Малой ещё. Мать в комнате убирается, смотрит – валяется какая-то ерунда, безделушка, ещё формы странной, «уродской». Вот она в мусор и выкинет. Но тут сложно… Иногда подросток домой вернётся, мечты не найдёт, так он все мусорные контейнеры перероет, но мечту найдёт, отмоет и подальше спрячет. Не все конечно, но некоторые так делают.
Старик указал на фигурки, лежащие слева. Они все были какими-то угловатыми и выглядели странновато, но при этом мило – так и хотелось их в руки взять.
– Или вот. Взрослеет человек, понимает, что жмёт ему мечта – раздобрел, одряхлел. Вот он детям и отдаёт свою мечту, в наследство. «Пока не исполнишь», – говорит, – «не отстану!» Некоторые до смерти с ней возятся, а некоторые съедут от родителей и тут же выбрасывают. Тут даже осуждать не могу, не их это мечта.
Странный волшебный дедок замолчал. Я молчала тоже, обдумывая услышанное.
– А вот эти? – подала голос я через некоторое время, показывая на группу одинаковых, словно штампованных фигурок, в которых чего-то не хватало.
– О, эти самые интересные! Знаешь, как флаеры перед метро раздают? – дедок произнёс «флаеры» с гордостью. Мол, смотри, девонька, какое слово мудрёное выучил. – Вот так некоторые и мечты раздают. Вот только не перед метро и не в торговых центрах: чтоб мечтами сорить, надо высоко забраться. Это делают всякие там певцы, актёры, или эти ваши блогеры, у кого подписчиков мульён. Соберутся вокруг него фанаты, он и давай им мечты раздавать… Мечты все однотипные, как у кумира, но без деталей. Кому-то они подходят, он начинает дотошно сам докрашивать, долепливать, дорезать всякие мелкие завитушки-красотушки, а кто-то поиграется-поиграется и выкидывает.
– Но зачем таким людям мечты раздают? Зачем они их берут тогда? Жалко же…
– А тут, девонька, так сразу и не скажешь, придется по нутру мечта, или нет. Бывает такая вот, подобранная у кумира, лежит годами на верхней полке, пылится. Потом полезет человек пыль вытирать, а она ему бамс по макушке. И всё, ничего ему кроме этой мечты не надобно. Так что, купишь, девонька, что-нибудь. Или тебе большую надо? Я большие не ношу, только под заказ. Скажи какую, я на тележку погружу и привезу завтра…
– Нет, нет, спасибо… – я поёжилась от пронзительного взгляда, поправила шарф и пошла дальше. По дороге заглянула в магазин за всякой мелочёвкой и купила самую большую, что была, английскую булавку. Встала в сторонке, открыла сумку и мечту, которую с собой таскала, к подкладке пристегнула. Чтоб не потерялась!
8. Серебряная звезда
Жила была на свете Принцесса. Естественно, она была прекрасна, юна, жила во дворце и мечтала о Принце…
Так начинаются все сказки.
Но мало кто знает, насколько одиноки принцессы. Лёгкий флёр невинности и загадочности, фигурка, словно у фарфоровой куклы, загадочная бледность – всё было при ней, но какое было дело деревенским девчонкам до дворцовых интриг, а деревенские парни не смели поднять при ней головы. Смешливые служаночки замолкали при ней, дядька-конюх переставал травить скабрезные шуточки, улыбаться и вытягивался почтительно. Заговаривали с Принцессой лишь придворные дамы, столь старые, что каждая из них уже забыла, как это – быть молоденькой девушкой.