Последним шел Мерлинсен. В тумане казалось, что он не идет, а скользит. Голубой плащ, словно парус, трепетал у него за спиной.
Они шли из ночи в день. Виллему было приятно видеть их.
Мама, папа и дедушка, — звенели у него в ушах слова Карины. Виллем не обращал внимания на вернувшуюся головную боль, но прогнать ее усилием воли он тоже не мог.
Прищурившись, он смотрел на папу, Розамунду и Мерлинсена, плывущих в золотистом тумане.
Послышался смех — это смеялся папа. Ему ответил смех Мерлинсена.
Черноту памяти озаряли вспышки молний. Виллем сжал голову руками. Он боялся, что она вот-вот лопнет.
Наконец солнце развеяло остатки ночного тумана, и вся троица окончательно вступила в день. Они шли легким шагом, и Виллем уже сомневался, держал ли папа Розамунду за руку. Куда-то исчез великолепный плащ Мерлинсена. Но ведь у Розамунды Мерлинсен был в плаще? Виллем своими глазами видел, как этот плащ колыхался в тумане.
Теперь за спиной у Мерлинсена болтались лишь концы голубого шарфа, обмотанного вокруг шеи.
Мерлинсен уже не пританцовывал. Он перепрыгивал с кочки на кочку. Видимо, берег лесного озера был заболочен.
От боли в голове Виллем закрыл глаза.
— Виллем, где ты? — услышал он голос Розамунды.
— Виллем! Иди сюда! — позвал папа.
— Виллем! — подал голос Мерлинсен.
Виллем слышал, что Мерлинсену нравится произносить его имя.
От их слов сумрак в его голове постепенно рассеялся. И Виллем ясно увидел то, что было от него скрыто.
Он увидел вчерашний день…
19
Этот день начался необычно.
В коридоре послышались чьи-то крадущиеся шаги. Кто-то хотел пройти совсем неслышно — было еще очень рано. Виллем лежал в темной комнате и сонно щурился. Когда зазвонил телефон, он окончательно проснулся. В доме происходило что-то странное. Мальчик спрыгнул с кровати и выбежал в коридор. Телефон прозвонил два раза и умолк. В гостиной спиной к двери стоял папа. В руке у него был выдернутый из розетки телефонный шнур.
— Папа, что случилось? — спросил Виллем.
Папа вздрогнул и быстро обернулся. Он попытался спрятать шнур за спину.
— Да так, ничего, — сказал он растерянно и вдруг рассердился: — Ты почему за мной шпионишь?
— Я не шпионю… Меня разбудил телефон…
— Иди и ложись, — велел папа. — Еще рано.
Папа был одет и собирался куда-то уходить.
— Ты уходишь? — спросил Виллем.
— Я ненадолго. Когда тебе нужно будет вставать, я вернусь и разбужу тебя. Папа прошел мимо Виллема. Уже около входной двери он обернулся:
— Если кто-нибудь придет, пока меня не будет, ни в коем случае не открывай. И не шуми, пусть думают, что дома никого нет.
— Но… — Виллем не успел задать свой вопрос — папа был уже за дверью.
В этот день все шло шиворот-навыворот.
Когда-то давно Виллем плохо положил на рычаг телефонную трубку. Вечером папа очень долго объяснял ему, что трубка должна плотно лежать на рычаге и что телефон всегда должен быть включен в сеть. Вдруг кто-нибудь позвонит по важному делу? Он сам несколько часов безуспешно пытался дозвониться до Виллема, чтобы предупредить его, что вернется попозже. Виллем тогда очень испугался, когда папа не пришел домой вовремя…
А сегодня папа сам отключил телефон…
Нет, что-то явно было не так.
Виллему не хотелось оставаться одному в пустой квартире. Тем более, если кто-то мог прийти к ним ни свет ни заря. Наверное, это связано с какой-то опасностью.
Почему он должен не открывать дверь, а наоборот, делать вид, будто никого нет дома?
Он побежал в свою комнату. Дверь в папину спальню была приоткрыта, и Виллем невольно заглянул в нее. Это еще что такое?
Обычно папа оставлял свою спальню в образцовом порядке. Он застилал постель. Вешал одежду в шкаф. Убирал с ночного столика все до последней бумажки. И открывал окно, чтобы проветрить.
Виллем никогда не мог поддерживать в своей комнате такой же порядок. Хотя и старался. Папа не бранил его, но Виллем понимал, что папа считает его неряхой.
И вдруг…
Постель у папы осталась незаправленной. На стуле висела одежда. Занавески были задернуты. И воздух в спальне был спертый. На ночном столике горела лампа. Рядом с нею лежал конверт. Он был желтый и привлекал к себе внимание.
Виллем впервые видел, чтобы на папином столике что-то лежало после его ухода.
Виллем не мог оторвать глаз от конверта. Обычно папа запирал свои письма в ящик письменного стола. Как будто Виллем стал бы читать чужие письма!
Конверт излучал нежное желтое сияние. Он словно подавал Виллему знак, притягивал его. И Виллем уступил соблазну.