Этой ночью ему пришлось ждать долго.
Он представлял себе, как волки бегут по заснеженному полю, серые, сильные, огромные, и как они внезапно останавливаются, заслышав его вой на опушке леса.
А может, они думают: «Там, вдалеке, у нас есть товарищ. Двоюродный брат, с которым неплохо было бы познакомиться…»
Мысль об этом взволновала Юнка, и фантазия его вдруг дерзко разыгралась. Пока пес ждал, он вышивал свою мечту красочными узорами. Вот стая волков внезапно появляется где-то на дальней горной гряде. Они бегут к нему. Они виляют хвостами…
Тут Юнк вспомнил, что настоящие волки никогда не виляют хвостами. Но это не важно. Во всяком случае, они бегут к нему, они его узнали… Они решили наконец позволить ему сопровождать стаю…
Однако если бы мечта Юнка осуществилась, ему грозила бы опасность. И мысль об этом ошеломила одинокого пса; подняв морду к звездам, подавленный тоской Юнк завыл.
И вдруг волки ответили ему.
Они были так близко, что Юнка охватил страх. Он сделал неловкую попытку зарыться в снег. Повсюду вокруг него зажглись огоньками волчьи глаза.
Теперь волки замолчали. Они окружили Юнка кольцом, и кольцо это все сжималось и сжималось.
Виляя хвостом, Юнк заскулил, но никто ему не ответил. Он снял свою шерстяную шапчонку и подбросил ее в воздух, желая показать, что он охотно поиграл бы с волками и что вообще он совсем безобидный пес.
Но волки даже не посмотрели на его шапчонку. И внезапно Юнк понял, как он ошибся! Волки вовсе не его братья, и с ними не поиграешь.
«Волки съедят тебя в два счета, и ты едва ли успеешь раскаяться в том, что вел себя как круглый дурак, — подумал Юнк и перестал вилять хвостом. — Как жаль, а ведь я бы мог спокойно спать по ночам, вместо того чтобы сидеть в снегу и тосковать до слез…»
Волки подходили все ближе.
И тут вдруг в лесу раздался звонкий звук медного рога. То была гремящая музыка духового инструмента, музыка, от которой с деревьев посыпался снег и заморгали желтые волчьи глаза. В одну секунду опасность миновала, и только шерстяная шапчонка осталась лежать на снегу рядом с Юнком. А с горного склона на широких снегоступах, с трудом волоча ноги, спускался Хемуль.
В походном мешке Хемуля лежала согретая теплом сонная крошка Саломея и прислушивалась к музыке рога.
— Ты что тут сидишь, песик? — спросил Хемуль. — Долго ждал меня?
— Нет, — ответил Юнк.
— Скоро мы перейдем на твердый снежный наст, — радостно сообщил Хемуль. — А когда мы доберемся до Пустынных гор, я дам тебе теплого молока из термоса.
И Хемуль, не оглядываясь, побежал дальше.
Юнк брел следом за ним. Ему показалось это самым правильным. Иначе он поступить не мог.
Глава шестая
Первая весна
После первой весенней бури в долину пришли беспокойство и перемены. Гости еще сильней затосковали по дому. Один за другим отправлялись они в путь, чаще всего — ночью, когда снежный наст твердый и по нему легче было идти. Кое-кто смастерил себе лыжи, и каждый захватил на дорогу хотя бы маленькую баночку с вареньем. Уходившие последними поделили между собой банку клюквенного варенья.
Вот и самые последние гости перешли мост, и погреб с вареньем совсем опустел.
— Теперь мы остались втроем, — сказала Туу-тик-ки, — ты, я да малышка Мю. А все таинственные, загадочные существа спрятались до следующей зимы.
— Я так и не разглядел того, с серебристыми рогами, — вздохнул Муми-тролль. — И тех малюток с длинными ногами, которые скользили по льду. Или то черное с необычайно огромными глазами, что перелетело через костер.
— Их царство — зима, — объяснила Туу-тикки. — Разве ты не видишь, что скоро наступит весна.
Муми-тролль покачал головой.
— Еще рано. Я не узнаю ее, — сказал он.
Но Туу-тикки вывернула наизнанку свою красную шапчонку — подкладка ее оказалась нежно-голубой.
— Я всегда выворачиваю наизнанку шапчонку, когда нос мой чует весну, — проговорила она. И, усевшись на крышку колодца, запела примерно так:
Однажды вечером Муми-тролль возвращался из купальни и вдруг замер посреди дороги и навострил уши.
Стояла облачная, теплая ночь, полная трепета и шорохов. Деревья давно стряхнули с себя снег, и Муми-тролль слышал, как колышутся в темноте их ветви.