Из темноты приковылял кукушонок, поклонился.
— Передай мой приказ Ашурбоду. Пусть вытопчет до чёрной земли всю траву вокруг города! — распорядился Граб. — Никто не смеет приблизиться к моим владениям незамеченным.
Кукушонок снова поклонился и отступил в темноту. Граб остался сидеть у бассейна на своей лягушке, которая печально смотрела в такую желанную для неё, такую заплесневевшую воду.
Как только стража успокоилась и встала на свои места, молики снова застучали молоточками. Но никто не видел, как низко склонившись над наковальней, старый Лат куёт короткий и острый серебряный меч. Когда меч был готов, мастер тайно передал его тому самому молику, который хотел хоть один ещё раз взглянуть на солнце.
— Бери, — прошептал Лат. — Я уже стар, чтобы учиться воевать, и силы в руках не то что у тебя. Бери и передай всем мои слова: пусть медленно куются цепи, а быстро мечи. Кузнечик принёс нам добрую весть. Пусть мастера спешат.
Гей с муравьём проникли в пожарную каланчу и теперь осторожно поднимались вверх по винтовой лестнице, пока мальчик не упёрся головой в потолок.
— Должна быть дверь, — прошептал он, щупая руками. — Вот и кольцо.
Он повернул кольцо и поднял крышку люка. В глаза больно ударил яркий свет, и Гей заслонился рукой.
— Пролазь, — подталкивал сзади муравей. — Внизу какая-то возня!
Глаза Гея немножко освоились со светом, и он увидел стоящую у стены девочку. Мальчик быстро пролез в люк и подбежал к ней. Лея удивлённо смотрела на незнакомца и на большого чёрного муравья. Она так ослабла, что почти висела на приклеенных руках, но глаза её по-прежнему сияли, и золотистый свет наполнял фонарь каланчи.
Муравей тут же влез на стену, и орудуя челюстями, освободил руки девочки. Лея опустилась на пол. Онемевшие руки не шевелились, и она, сидя спиной к стене, устало улыбалась своим спасителям.
В этот момент снизу кто-то постучал. Муравей подбежал к люку, грозно развёл челюсти.
— Братья, это я! — донёсся голос кузнечика. — К вам подбирались два паука, но теперь их нет.
Гей поднял крышку, и кузнечик впрыгнул в фонарь. Он сразу же кинулся к Лее, огладил лапками её похудевшее лицо.
— Чики, — проговорила девочка. — Милый Чики-чик.
Кузнечик прыгнул к корзинке, ухватил одну ягоду и подал Лее.
— Это лесная клубника, — затрещал он. — Ешь и снова станешь весёлой.
Гей только теперь догадался подать девочке корзинку. Пока Лея занималась ягодами, друзья посовещались и проводили кузнечика. Он должен был ворваться в город с отрядом своих братьев через оставленную грубами отдушину. Уже прыгая вниз по лестнице, кузнечик крикнул:
— Горбуны ищут меня. Будьте на чики-чеку!
Гей опустил люк на место, встал на него.
— Девочка Лея, — сказал он. — Ты сейчас закроешь глаза и откроешь их, когда я скажу.
— Зачем? — улыбаясь, спросила Лея. — Станет темно. — Она подумала. — Но если вам так надо.
Она закрыла глаза, и в фонаре сразу стало темно, как под одеялом. Муравей быстро вырезал залепившую окно паутину, вылез наружу и принялся за работу. Гей стоял в люке и слышал, как по лестнице кто-то осторожно поднимается вверх.
— Мураш! — окликнул он друга. — Быстрее освобождай фонарь.
Снизу стали приподнимать крышку люка, но она, придавленная Геем, не поддалась. Тогда снизу чем-то ударили. От стука у Леи дрогнули веки, и яркий сноп света на секунду блеснул в башне.
А снизу уже колотили вовсю, и злые голоса грубов гулом наполнили башню. Им удалось приподнять крышку и просунуть в щель дубинку, но Гей подпрыгнул, и крышка снова захлопнулась. Гей присел и взял в руки дубинку. Снова приподнялась крышка, и он понял — лезут в щель и их много. Грубы тяжело сопели и ругались.
Гей поднял дубинку и с силой опустил её на головы грубов.
Раздался вопль, и вслед за ним крышка люка хлопнула и плотно легла на своё место. А по винтовой лестнице кто-то из грубов катился вниз и не переставая орал.
— Всё готово! — доложил муравей. — Фонарь свободен. Продержись здесь совсем немного. Скоро придёт подмога.
С этими словами муравей сбежал вниз по стене каланчи и со всех ног бросился к выходу из города.
Лея сидела на полу, крепко зажмурив глаза, и вздрагивала от стука грубов. Девочка смутно догадывалась, что произошло что-то плохое, и сердце её замирало от страха. Ей захотелось поскорее домой к дедушке Лату, но она помнила наказ мальчика и не вставала с места.
Между тем грубы всё время пытались откинуть крышку люка и ворваться в башню. Гей отбивал их атаки одну за другой. И вот подошло время, когда он сказал: