Непоседа терпел сколько мог, а потом решился на самую крайность. «Глупый пёс! Наверное, никогда не пробовал железа», — подумал он и круто остановился.
В тот же миг спина его оказалась в собачьей пасти, Раздался звон и хруст. На опилки упали два белых клыка. Цирк огласился диким воем. Обхватив лапами морду, бульдог катался по арене. Судья свистел и лаял. Игра приостановилась. На поле выехала карета «скорой помощи», запряжённая двумя белыми шпицами, и увезла пострадавшего.
Теперь, не выпуская инициативы из своих ног, команда Непоседы успешно нападала на ворота противника.
Под куполом цирка сотрясал свою тюрьму Петя. Ящик угрожающе раскачивался над ареной. В это время в одной из лож появился новый болельщик, какой-то плотный мужчина. Не успев сесть на стул, он начал кричать:
— Так их, родименьких!.. В коробочку их, в коробочку!..
Болельщик так прыгал, что чуть не вывалился из ложи. Спасибо, соседи успели схватить за ноги.
Непоседа, Мякиш и Нетак повернули головы на крик и замерли. Лицо нового болельщика показалось им знакомым.
— Да это же Петин папа! — воскликнул Непоседа и сел от неожиданности на опилки.
Сомнений быть не могло: папа был копией своего портрета, который висел над Петиной кроватью.
Сидя взаперти под куполом, Петя болел, ящик ходил ходуном и каждую минуту мог сорваться.
Петя, конечно, тоже увидел папу и от этого почувствовал во рту вкус манной каши. Однако о последствиях возможной встречи он не подумал, потому что игра увлекла его целиком.
Минутой растерянности воспользовались бульдоги. Они перехватили мяч, и отнять его теперь, казалось, было невозможно. Но в эту минуту какой-то болельщик, чтобы поднять дух собачьей команды, швырнул на поле сосиску. Бульдоги, забыв про мяч, организованно набросились на неё, и вся команда, с капитаном и судьёй во главе, превратилась в рычащий и лающий клубок. Пока клоун разнимал бесхвостых футболистов, Непоседа под ликующие крики болельщиков забил один за другим десять голов. Он забивал мяч в ворота, сам выкатывал его и снова забивал. Наконец от сосиски ничего не осталось, и бульдоги, подкрепившись, с новыми силами начали атаковать игрушечных футболистов.
Положение с каждой минутой становилось всё опаснее. Во-первых, судья был бульдогом и явно подыгрывал своей команде; во-вторых, нашим друзьям всё время били штрафные из-за рук, которыми Непоседа и Нетак задевали мяч. Бульдогам штрафных присудить нельзя было, потому что поди разберись, где у собаки руки, а где ноги. У них сплошные лапы. Можно было бы, скажем, засчитать хвост, но и того у них не было: хвосты и уши были у них обрублены ещё в щенячьем возрасте. Отсюда и получила команда своё название «Ни уха, ни хвоста».
Папа в ложе бушевал как вулкан; мамы рядом не было, и он мог позволить себе что угодно. Возмущённый поведением судьи, он первый закричал:
— Судью с поля!..
В публике его поддержали:
— С поля!..
Ряды собачьей команды дрогнули и пришли в замешательство.
Счёт начал быстро расти в пользу нашей команды. Игра могла закончиться для бульдогов всухую, если бы не Нетак. Всё ему казалось неправильным, потому что ничего не делалось наоборот. Он терпел, пока мог, но на последней минуте игры повернулся лицом к собственным воротам и забил в них подряд три мяча. Мякиш, конечно, прозевал на этот раз все три удара.
Матч закончился со счётом 20:3 в пользу нашей команды. Под бурные аплодисменты зрителей и троекратный туш оркестра клоун вручил победителям новенький красный футбольный мяч.
Ящик под куполом застонал. Непоседа, Мякиш и Нетак ухватили мяч за шнурок и побежали с арены.
— Скорей, скорей! — торопил Непоседа.
— А Пе-етя? — спросил Мякиш.
Конечно, покинуть цирк они не могли: под куполом в ящике висел Петя, а в ложе сидел его папа. Пришлось вернуться в зал и снова залезть под кресло первого ряда.
Теперь на манеже шла подготовка к выступлению фокусника Клеопарди. Униформисты вытаскивали на манеж длинные ящики, клетки, всякие столики, несли пилы, пики и сабли. Потом выкатили большой ковёр, и когда его развернули, то внутри оказался клоун. Он встал, отряхнулся, раскланялся на две стороны и объявил:
— Выступает знаменитый фокусник-иллюзионист Клеопарди!
Сказал и исчез, как сквозь землю провалился. Публика зааплодировала первому чуду фокусника, и на манеж под звуки турецкого марша вышел сам Клеопарди. На нём был широкий пёстрый халат, на голове — голубая чалма с драгоценным камнем, а шёл он, скрестив на груди руки и опустив глаза. Ни дать ни взять — чародей и волшебник!