- Немного, сударь, - отозвалась она, пытаясь взять себя в руки. Ей почему-то стало страшно.
- Тогда пойдемте.
И он повел навстречу совсем иной жизни, нежели она могла ожидать…
В спальне было ужасно холодно. Элоиза, одетая в одну тонкую рубашку, забралась под вышитое тяжелое одеяло, но ее все равно трясло, от холода и от страха. Барон должен был прийти с минуты на минуту, а она совсем не знала, как ей этого избежать…
Весь вечер она скрывала свои чувства, как могла. Помимо долга, ей так подсказывало ее сердце – что-то внутри нее оборвалось, когда взгляд барона ясно дал ей понять – он обо всем догадался. И теперь она чувствовала, что ради ее собственной безопасности она должна держать свои эмоции при себе.
Наконец, дверь скрипнула. На пороге показался барон, одетый лишь в рубашку и штаны. На груди его, густо поросшей волосами, виделся медальон, в который был вставлен огромный рубин, поблескивающий в слабом свете каминного очага.
Выражение его лица не понравилось Элоизе – оно было жестким и даже, пожалуй, злым. Она съежилась в кровати, подтянув одеяло к подбородку. Ее одолевало чувство стыда и омерзения – неужели этот чужой человек сейчас прикоснется к ней…
Ришмон не стал медлить. Приблизившись к постели, он решительным движением сорвал с молодой жены одеяло и окинул ее оценивающим взглядом. В его холодных серых глазах зажегся огонек.
Когда его мощная грубая рука коснулась ее плеча, Элоизу буквально снесло с кровати. Но она успела лишь соскочить – ее муж проворно поймал ее за руку и рванул обратно. Придавив к постели своим весом, Ришмон зло и похотливо уставился на нее.
- Что, дорогая, - прошептал он, обдав ее запахом вина, - я не столь красив, как молодой Сонтийяр?
От ужаса Элоиза не могла произнести ни слова, и только глядела на барона широко раскрытыми глазами.
- Но даже и если и так, - продолжал Ришмон, - то это уже не имеет для Вас значения…
Наклонившись, он впился жесткими губами в ее нежные уста. Элоиза только слабо дернулась в его руках, когда барон принялся грубо раздевать ее.
Дальнейшее она помнила плохо, вернее, постаралась не запоминать. Когда все закончилось, и Элоиза пыталась уснуть рядом с храпящим Ришмоном, перед ее мысленным взором вновь возник Анри. Мучительный стыд и боль мешали ей взглянуть на него, но когда она почувствовала, что его образ ускользает, то всеми душевными силами рванулась к нему.
Вспоминая его прекрасные глаза, его чудесную улыбку, Элоиза погрузилась, наконец, в тяжелые сны.
***
Париж встретил барона де Ришмона и его молодую супругу промозглой сырой погодой. Ветер трепал накидку на плечах Элоизы, лицо ее щипало от холода, но она не морщилась и не прятала глаз. Жизнь рядом с Ришмоном научила ее не показывать своих страданий, чтобы не усугубить их презрением со стороны супруга, а то и побоями. Барон не гнушался рукоприкладства, и Элоиза быстро усвоила урок – лучше держать при себе свои мысли, нежели потом держать на лбу повязку.
Иногда она думала о том, почему он женился на ней. Никакого приданого за нее не давали, а девиц высокого происхождения было пруд пруди. Почему же именно она?
- Как Вам столичная погодка? – насмешливо поинтересовался ее супруг, глядя на покрасневший нос Элоизы.
- Прохладно, - лаконично ответила Элоиза, посмотрев ему в глаза.
- Я знал, что Вам понравится – расхохотался барон.
Элоиза метнула на него полный неприязни взгляд, когда Ришмон уже не мог этого заметить, и тут же огляделась – не хватало только, чтобы его слуги доложили ему об этом. Но никто не заметил ее отношения.
Правда, Элоиза тут же перехватила взгляд Николя Лантре, молодого оруженосца ее мужа, который, похоже, был к ней неравнодушен. В его глазах сквозила такое сочувствие, что Элоиза почувствовала злость – она не нуждается ни в чьем утешении. Опустив глаза, она сосредоточенно перебирала в руках поводья, пока не устыдилась собственных чувств – похоже, злобное настроение ее супруга передалось и ей. Она воздала молитву Господу, чтобы он избавил ее от недобрых мыслей, а также не раскрыл Ришмону мыслей его оруженосца. Она боялась даже представить, что бы он тогда сделал с ним, а заодно и с ней.