Очутившись перед большой кованой дверью, Элоиза сделала глубокий вдох и распахнула ее.
Темное помещение пахнуло на нее запахом уксуса, камфары и крови – видимо, больному делали кровопускание. Воздух был спертым из-за прогорклого запаха масляных ламп. В полутьме Элоиза различила очертания высокой кровати с балдахином, на которой лежал барон, и силуэт своей матери, сидящей подле больного на скамье.
Стараясь не шуметь, Элоиза подошла к ней и шепотом спросила:
- Матушка, что случилось?
- Барону совсем плохо, - также шепотом ответила ее мать. – Рана на руке стала нарывать, и жар поднялся… Мы послали за лекарем, но пока он доберется сюда из Луарнского замка, боюсь, станет совсем поздно…
Элоиза в ужасе смотрела на отчима. Его широкий лоб блестел от пота, губы потрескались, он метался по постели и негромко постанывал. Она считала, что не особенно его любила, но сейчас, представив, что он может умереть, ей уже так не казалось. Элоиза вспоминала, как он был добр к ней и ее матери, несмотря на свой тяжелый характер, и глаза ее наполнились слезами.
- Но ведь можно добраться туда через лес! – воскликнула она. – Это будет куда быстрее, нежели ехать в объезд по дороге.
Мать искоса взглянула на нее.
- Элоиза, ты разве не знаешь, что этот лес опасен? Вся округа говорит о том, что там завелись разбойники. Даже если Пьер пошел бы через лес, лекарь ни за что бы не согласился ехать тем путем.
Элоиза только качала головой. Ей казалось абсурдным, что никто не старается сделать все возможное для спасения господина! Что ж, тогда…
- Я нужна Вам, матушка? – спросила она.
Баронесса де Болонье покачала головой, поправив выбившуюся из прически седеющую прядь волос.
- Нет, дитя мое, ступай в свою комнату. Слуги помогут мне. Если что-то…изменится, тебе сообщат.
Подавив возглас ужаса при этих словах, Элоиза торопливо вышла из зала. Она спустилась на первый этаж и почти незаметно вышла на улицу – слуги были слишком заняты.
На улице уже почти совсем стемнело, воздух стал свежим и сырым. Элоиза поежилась, плотнее запахнув свою тонкую шаль, и быстро пошла вглубь сада. Она знала, что там, в самом дальнем уголке, есть небольшая прореха в каменной кладке крепостной стены, через которую можно было выбраться наружу. Щель была совсем узкой, и снаружи ее невозможно было заметить, если не знать о ней наверняка. Об этом проходе ей рассказал молоденький слуга, Жак, который раньше служил у барона конюхом. Смуглый, худощавый и вертлявый, он был, тем не менее, ее хорошим другом, пока однажды не попался на каком-то мелком воровстве, и не был выгнан управляющим замка. Впрочем, Жак не пропал и не попал в беду – Элоиза слышала из болтовни слуг, что он пошел в услужение конюхом к какому-то рыцарю и весьма неплохо жил.
Чернеющий в стене проем казался Элоизе каким-то мрачным и даже угрожающим, но она, не колеблясь ни минуты, полезла туда. Она знала, что если ей не удастся самой добраться через лес до Луарни и притащить за собой лекаря, барон не доживет до утра.
Острый край камня, торчащего из стены, порвал край ее платья, но Элоиза стойко решила не обращать внимания на такие глупости. Ей и так порядочно влетит за ее дерзкий поступок, чего уж там горевать о платье!
Ночь сгущалась все сильнее, подул холодный ветер. Элоизе пришло в голову, что, возможно, в темноте она не сумеет найти лесную тропу, ведущую к дороге на Луарнь, но как же было сейчас возвращаться домой, когда барон был одной ногой в могиле! Нет, она не могла так поступить.
Во тьме леса она чуть было не споткнулась о торчащий из земли сук и приостановилась, держась рукой за ствол дерева. Глаза Элоизы немного привыкли к темноте, тропу освещала луна, и она двинулась вперед уже более уверенно. Как ни странно, ей вовсе не было страшно, хотя она с детства боялась темноты.