— Шпи крепко, малыш, — сказал Сэм, зная, что Джо снится давно потерянная для него Земля, где бродят мамонты, гигантские медведи и львы, где красивые (для него) женщины его племени томятся от любовной страсти к нему. Джо застонал, а затем захныкал, и Сэм понял: Джо снова снится, как его схватил медведь и терзает его ногу. Нога Джо после этого случая ныла днем и ночью. Подобно всем гигантам его размеров, он был слишком велик и тяжел для передвижения на двух конечностях. Природа экспериментировала, создав расу поистине гигантских размеров, а затем уничтожила ее, как свою ошибку.
— «Взлет и падение плоскостопых», — произнес Сэм. — Статья, которую я никогда не напишу.
Сэм застонал — жалкое эхо Джо. Он снова увидел раздавленное тело Ливи, подаренное ему на краткий миг, а затем вновь отобранное волнами. Была ли эта женщина Ливи? Разве не добрую дюжину раз до этого видел он ее, глядя в подзорную трубу на скопище людей по берегам Реки? И каждый раз, когда ему удавалось уговорить Кровавого Топора пристать к берегу, чтобы удостовериться, его ждало разочарование. И теперь у него не было никаких причин считать, что это был труп его жены.
Он снова застонал. Как жестоко, если это была Ливи! Как жестока жизнь! Быть так близко, а затем разлучиться всего за несколько минут до того момента, как они могли бы воссоединиться. А затем ее труп попадает на палубу, будто Бог или какие-то другие силы, которые правят этим миром, хотели посмеяться над ним: «Смотри, как близко ты был к ней! Мучайся, жалкое скопище атомов! Страдай и корчись от боли, несчастный! Ты должен заплатить страданиями и слезами!»
— Заплатить за что? — пробормотал Сэм, кусая сигару. — За какие преступления? Разве я не достаточно настрадался на Земле, настрадался за все, что я совершил, и даже более того, за то, чего я не совершал?
Когда на Земле за ним пришла смерть, он был рад ей, потому что это было концом всех его горестей. Ему не надо было больше ни оплакивать болезни и смерть своей жены и дочерей, ни мучиться чувством вины за смерть своего единственного сына, смерть из-за его небрежности. И была ли это простая невнимательность, из-за которой заболел и умер его сын? А разве он, пусть бессознательно, не допустил, чтобы одеяло соскользнуло с крошки Лэнгдона, когда он нес его к экипажу в тот холодный зимний день?
— Нет! — выпалил Сэм так громко, что Джо зашевелился, а рулевой что-то по-норвежски проворчал.
Он ударил кулаком по ладони, и Джо снова что-то забормотал.
— Боже, почему я должен мучиться из-за всего, что совершил? — зарыдал Сэм. — Теперь же это не имеет никакого значения! Все это безвозвратно прошло. Мы начали новую жизнь с чистыми душами.
И все же это имело значение. Не имело значения то, что все мертвые снова стали живыми, больные — здоровыми, а все плохие поступки отодвинулись далеко в прошлое. Все равно их нельзя было ни забыть, ни простить. Кем бы ни был человек на Земле и как бы он там ни думал, здесь он не изменился и мыслил точно так же.
Вдруг ему захотелось наркотической резинки. Она могла бы унести щемящую тоску и дать ему ощущение счастья.
Однако она могла и еще больше усилить его мучения. Его мог охватить такой ужас, что единственным его желанием будет — немедленно умереть. Когда он последний раз принимал резинку, ему угрожали такие чудовища, что больше он уже не осмеливался прикасаться к этому наркотику. Но, может быть, на этот раз… Нет!
Бедный сынок! Он больше никогда не увидит его, никогда! Ему было всего два годика, когда он умер, и это означало, что он не воскрешен в этой долине. Дети, которые умерли на Земле в возрасте до пяти лет, здесь не воскресали. Предполагалось, что они ожили где-то в другом месте, возможно, на какой-то другой планете. Однако, почему-то те, кто сотворил все это, предпочли не воскрешать здесь малышей. И поэтому Сэм никогда не сможет найти своего малыша и исправить ошибку.
И не удастся найти Ливи и дочерей — Сару, Джин и Клару. Это было практически невозможно здесь, на Реке, имеющей протяженность, как говорят, в двадцать миллионов миль и на чьих берегах обитает примерно тридцать семь миллиардов человек. Даже если идти вверх от устья Реки по одному берегу, присматриваясь к каждому встречному, а затем проделать то же самое по противоположному берегу, никого не пропуская, то на это… сколько потребуется лет? Устный счет никогда не был в числе достоинств Сэма, но по самым грубым подсчетам на это ушло бы не более 109 тысяч лет.