Выбрать главу

Размеры судна были морские, оно лежало на боку. Его днище, пропитанное смолою, глубоко врезалось в конёк. Паруса на всех трёх мачтах были приспущены, как это бывает в траурные дни...

Игнату стало не по себе. Он ясно услышал, как плещутся вокруг его дома волны. Запах разлагающихся водорослей ударил Игнату в нос. И замелькали блики, как рыбёшки...

*

«Беда, капитан, – услышал Игнат голос на судне, чувствуя себя, как на морском дне. – Наш «Аргус» сел на мель!»

«А каков за бортом ветер?» – спросил другой голос.

«Пять или шесть баллов,  капитан».

«Тогда смело поднимайте паруса. Обшивка судна достаточно прочна для любого тарана!»

«Нельзя,  капитан. Скала, на которую мы сели, в смежном с нами мире – дом. Мы можем снести его до основания».

Послышалась лёгкая брань, молотковая дробь бегущих по палубе башмаков. Три раза ударили в колокол – громко и тревожно. Затем сердитый голос спросил:

«Однако, что же нам делать?»

«Обитателя этого дома сильно любят, капитан».

«Почему вы так решили?»

«Посмотрите, как ярко цветут вокруг его дома лилии, и как их много в этом пустынном на многие мили месте!»

«Стало быть...»

«Да, да, капитан: мы можем ожидать в самом скором времени наводнения!»

*

Игнат, как только речь зашла о любви высокой, прямо-таки буколической, тут же загрезился. Воскрес духом, засердцезвонил, ощутил прохладу быстрого воздушного течения в сторону избы Акулины. Судно при этом подскочило вверх, как от сильного наводнения, и, распуская на ходу паруса, понеслось над жигулёвскими просторами…

Но Игнат ничего этого не видел. Он распял себя на заборе, пытаясь пробиться взглядом сквозь заросли малины. Ещё бы! Из соседнего двора неслась тихая нежная песня. Это Акулина, зная, что за ней наверняка подглядывает Игнат, таланилась перед ним, срезая к завтраку зелёный, как древняя медь, лук.

Два солнца

Жили в Жигулях Корней да Прокопий, двое неразлучных друзей. Солнца восход вместе встречать любили. За то, что до самой земли ему кланялись, солнцепоклонниками в краю своём прозывались.

Раз пошли друзья на Каменное озеро рыбачить. На берегу девицу с ведёрцем в руке повстречали. Взглянешь и мельком на её лицо – покрыть горячими поцелуями захочешь!

Алиной девица назвалась. Воду в избу свою без устали носила. Домой идёт – смеётся, обратно возвращается – плачет.

– Поведай нам своё горе, – друзья попросили. – Авось и поможем!

– Мечтаю я солнце домой принести, – Алина отвечает. – Несу – оно в ведёрце так и сверкает. Только за порог переступлю – тут же гаснет!

Удивились друзья такому занятию, для них – беспричинному. А Алина отнесла в очередной раз воду и кричит им с пригорка:

– Наконец-то я солнце поймала!

Заглянули друзья в её ведёрце и карася желтобрюхого увидали. Показали они Алине солнце настоящее, в окошке сверкавшее. Та смотрит на него и не видит – как бы шоры опускаются на глаза. Встаёт перед ведёрцем на колени и молится карасю.

Поняли тогда друзья, что Алина Озеровиком, на дне Каменного озера живущим, заворожена. Решили они вызволить её из беды.

– Спущусь я с Алиною на дно, а ты меня крючком за штанину зацепи и на берегу ожидай, – просит Прокопий Корнея. – Три раза за леску дёрну – тащи скорей из воды!

Сомкнулись за Алиной с Прокопием воды, как двери стеклянные. Друг на дружку посмотрели – один другому рыбой привиделся. Прокопий Алине – язьком, а она ему – плотвицей.

Заработали они плавниками что есть мочи, стали на дно озёрное спускаться. Семь заборов из водорослей густых преодолели и розовую раковину увидали. Та раковина теремом оказалась. Нашли они Озеровика в зале двусветной, осетрами-камердинерами окружённого. Каждый осётр – бревно морёное, тонкой резьбой белеющее. Кресло Озеровика из угрей, как из толстых прутьев, сплетено. Борода подводным течением в окошко выносится, и конец её за семь вёрст зеленеет. На голове Озеровика – венок из кувшинок. Сидит он в кресле и тело своё, в кольчугу из ракушек одетое, карасиным солнцем обогревает.

– Пошто, житель земного мира, посланницу нашу от родины отвращаешь? – спрашивает Озеровик у Прокопия.

– Полюбил я Алину крепче крепкого, – признаётся Прокопий. – Хочу её у тебя, твоё мокрейшество, выкупить. Скажи, что желаешь за неё получить?

– Подарил бы я тебе плотвицу эту, о сухом солнце возмечтавшую, – отвечает Озеровик, – да не могу: она Щуке на ужин обещана. Плыви, если хочешь, к ней: авось и сторгуетесь на чём-нибудь!

Отправились Прокопий с Алиной к Щуке. Та выслушала их и только ртом своим утячьим защёлкала:

– Хочешь плотвицу в свой мир заполучить, оставайся вместо неё у меня!

Потрогал Прокопий крючок, за штанину зацепленный, и согласился.

Но Щука – существо хитрое. Позвала она рака-слугу. Тот приполз и клешнёю, как цирюльник ножницами, вокруг Прокопия заработал. Леску, конечно, тут же и перерезал!

– Что, не передумал? – заблестела глазами-бородавками Щука. – В последний раз тебя спрашиваю!

Посмотрел Прокопий на Алину и белую лилию, лепестками на ветру трепетавшую, увидел. Жалко ему стало её. «Пущай Алина вместо меня солнце земное увидит!» – решил про себя.

Щука раскрыла пасть и проглотила Прокопия. Только живот в сладкой истоме расслабила, как в воде крючок с насадкой мелькнул. Метнулась Алина в отчаянии за тем крючком, Щука по привычке за ней, и вытащил их Корней обеих на берег. Распорол он щучье брюхо – Алина с Прокопием живые и невредимые из него вылезли!

Поглядела Алина в небеса – щёки её бледные так и заснегирились. Сходила за ведёрцем и выпустила в озеро карася. «Знаю теперь солнце небесное», – ему на прощанье сказала.

Расцвела красотой Алина пуще прежнего. Поглядишь на неё, и словно хрустальный шар, в котором столепестковая роза краснеет, увидишь!

 Помутился разум у друзей, захотели они на Алине жениться. Подступились и требуют:

– Выбирай себе друга сердечного!

Смотрит Алина на друзей, а у самой губы так и шепчут молитву. Видит не друзей, а восковые свечи саженные, в честь самого солнца ярко горящие. Всякому встречному тепло и свет дарить те свечи готовы. Возможно ли какой отдать предпочтение?

А друзья никак уняться не могут – делить Алину принялись. Дракой такое облако пыли подняли, что на небе среди дня ночь приключилась!

Испугались друзья такому затмению солнечному, для них – беспричинному. Схватили ведёрце и давай им воду из озера черпать – карася желтобрюхого ловить.

– Хоть карась – солнце и не настоящее, – размышляли, – а всё светит!

Ловили-ловили, и вместо карася окунька краснопёрого поймали. Выпрыгнул тот из ведёрца, о берег хвостом ударился и пареньком обернулся. Взгляд – колючий, голос – канючий, походка – вертлявая, а голова – дырявая. Прочихался паренёк от пыли и заявляет:

– Я – Васёк-окунёк. Не стыдно ли вам чужую невесту делить? Алина с малькового возраста за меня посватана!

Хотели было друзья Васька-окунька обратно в озеро скинуть, да Алина вступилась за него: