Рис. 9. Изваяние из Уйбатского чаа-таса,
привезено в Эрмитаж М. М. Герасимовым.
Рис. 10. Изваяние. Привезено из степи С. А. Теплоуховым.
Государственный музей этнографии пародов СССР (Ленинград).
Жители островов Новые Гебриды сооружают деревянные скульптуры предков рядом с домиками, где хранятся черепа. Человеческие лица изображаются символически, в древнем традиционном стиле. Столбы для будущих изваяний изготовляют во время специальных поминальных праздников, их считают вместилищами духа конкретного умершего. Аналоги можно найти и в более раннее время. На одной из гравюр XVI в. изображен праздник урожая в поселке индейцев Северной Америки. Картина запечатлела двух лучников, состязающихся в стрельбе в ритуальных животных. На земле разостлана циновка, на которую ставят блюдо с кушаньями. В двух концах поселка горят костры, один из них окружен шестью небольшими деревянными столбами с вырезанным вверху человеческим лицом. Вокруг них с растениями в руках пляшут индейцы. Деревянные скульптуры означают покровительницу земледелия.
Не меньший интерес представляют сибирские этнографические параллели. Представим себе небольшой островок на озере в Васюганской тундре… На поляне ветхий амбар на четырех столбах. Дверь и окно плотно затворены ставнями. Если пролезть под амбар и поднять одну половицу, то можно увидеть такую картину: у степы на скамейке посажены три деревянные куклы, покровительница семейного счастья и удачи в промысле и ее прислужницы. Куклы сделаны грубо топором, вместо глаз, носа и рта отмечены лишь углубления. Фигурки одеты в меховые шапочки и белые, но от времени ставшие серыми, холщовые платья. Они расшиты бисером и медными бляхами. Перед истуканами стоит маленький столик с серебряной тарелкой, на которую кладут подарки приезжие. Приношений много, они в беспорядке лежат на полу. Недалеко от берега озера стоит пихта в два обхвата толщиной. На ней вырублено лицо человека. Вокруг корней набросано множество деревянных колотушек. Их приносят в дар духу. Каждый приезжавший на рыбный промысел был обязан ее сделать и положить под дерево, иначе он рисковал остаться без добычи…
Это описание относится к концу прошлого века. В то время и даже позже у сибирских народов широко бытовала деревянная скульптура. Чаще изображалось одно человеческое лицо. Длинные жерди с грубо вытесанной вверху головой человека, иногда в высоком головном уборе, десятками и сотнями стояли на мольбищах ненцев, хантов, кетов. Они олицетворяли могучих духов, которых считали хозяевами природы — покровителями промысла. Человеческие лица вырезали и на стволах деревьев. Ненцы почитали их как исцелителей от болезней, кеты считали охранителями священных мест, северозабайкальские эвенки видели в них изображения умерших шаманов.
Рис. 11. Миниатюрные каменные фигурки из раскопок Красноярской археологической экспедиции у дер. Черная. Эрмитаж.
Таким образом, у сибирских и других народов Земли внешне похожие изображения имели разное значение, и они не помогают понять смысл окуневских скульптур. Пытаемся объяснить их назначение, исходя из деталей самого изображения. Следует обратить внимание на то, что часть таких скульптур сочетает в себе следующие признаки: женский пол, зооморфные элементы в виде рогов, звериных голов и ушей, атрибуты какого-то обрядового костюма в виде высокой шапки, нагрудника и маски. К этим приметам нужно добавить также змеевидные ленты, украшавшие шапку, солярные знаки, посох или жезл в руках «божества». Ясно, что звериные элементы составляют не часть тела изображенного божества, а украшение костюма. Поэтому вряд ли окуневские скульптуры — это мифические женщины — предки, представляющие собой полузверя-получеловека. В то же время их костюм, нагрудник, головной убор, маска, посох внешне сходны с обычными атрибутами, с которыми ассоциируется образ шамана. Головные уборы сибирских шаманов часто украшали рогами, а иногда фигурками змей. На костюмы пришивали изображения солнца, луны, змеи, хищника. Во время исполнения обряда шаманы держали в руках не только бубен и колотушку, а нож, меч, копье, змеевидный посох. Некоторые шаманы носили маски как звериные, так и человеческие. У сибирских народов шаманов нередко считали покровителями и предками. Юкагиры вырезали фигурку шамана из дерева, приставляли к скульптуре подлинный череп шамана, одевали в богатые одежды. Изображение шамана сажали в переднем углу жилища, почитали как бога и приносили ему жертвы. У эвенков фигурки шаманов-предков из металла и дерева хранились среди прочих святынь рода. Они считались защитниками и покровителями сородичей. Изображения умерших шаманов у ненцев, хантов, бурят, алтайцев считались родовыми божками. Поклонение шаманам не вызывает удивления, ибо они были колдунами, лекарями, гадателями. Весь мир, непонятный обыкновенному человеку, оказывался открытым шаману-колдуну. После смерти шаманы становились легендарными родоначальниками, божествами, покровителями потомков, более реальные, чем какие-то далекие незримые духи. У сибирских пародов шаманами были мужчины и женщины. Ио мнению многих этнографов, на ранней стадии шаманизма преобладающую роль играла женщина-шаманка. Вполне возможно, что и окуневцы высекали в камне скульптуры умерших шаманок, каких-то колдуний, считавшихся родовыми покровительницами.
Конечно, сказанное выше — это лишь одно из возможных объяснений самой многочисленной группы окуневских монументальных скульптур. Единичные лики, где изображены волосы в виде солнечного лучистого диска, принято называть солнечными божествами. Возможно, разные воплощенные в камне образы имели неодинаковое смысловое содержание.
Рис. 12. «Божество с копьями» из могильника у дор. Черпая. Раскопки Красноярской археологической экспедиции. Эрмитаж.
Еще менее ясен образ хищника, высеченный не только на груди или животе статуй, но и на отдельных плитах и скалах. Фигуры всех зверей сходны. У них раскрыты пасти с торчащими непропорционально большими клыками, широкое туловище, резко сужающееся к крупу, длинные, очень топкие ноги, со «шпорами» и когтями. Это фантастический образ какого-то' хищного злого божества.
Как же каменные божества попали в могилы? Может быть их туда специально положили? Кажется, это исключено. Ведь все некогда священные плиты в могилах найдены разбитыми, а фрагменты их использованы лишь для сооружения нескольких ящиков-гробов. Окуневцы использовали обломки плит просто как строительный материал. Это обстоятельство кажется странным, но оно не противоречило мировоззрению тех, кто украшал изображениями плиты. В недалеком прошлом сибирские народы уничтожали своих идолов по разным причинам. Остяки на Оби разрубали их на мелкие кусочки в случае неудачной охоты. Ненцы колотили, оплевывали и разбрасывали, если те не оправдывали ожиданий. Алтайцы избавлялись от своих куколок-божков, когда последние приходили в негодность или их скапливалось слишком много. Буряты сжигали идола, принадлежавшего отдельному человеку, после смерти его хозяина. Остяки на реке Салым заменяли идолов через каждые 7 лет, но старые фигурки не выбрасывали, а захоранивали под деревом. Идол считался священным, пока был «живым», т. е. когда в нем находилась душа какого-то существа. Чтобы удалить из него эту загадочную душу, требовалось немного: идола предавали огню, разбивали, стирали отдельные детали изображения. Но если дух отсутствует — идол мертв и представляет в глазах человека просто кусок дерева, камень, игрушку. Например, ненцы по окончании обрядов обращали свои «кумиры» в обыкновенные вещи и нередко употребляли вместо палки.