Юноша посмотрел прямо в глаза, прошептал одними губами:
– Наконец-то я нашёл тебя моя милая, любимая жена!
…Женщина с недоумением посмотрела на него, с молчаливым вопросом на устах, но он не дал ей ни чего сказать, приставив палец к её губам, давая понять, что ни чего и не надо говорить, чтобы не ушло то состояние души в своей чудесной неожиданности, охватившее их обоих, объединяя в единство, соединяя с природой и всем, что вообще есть и было когда-либо.
Несколько секунд они молча смотрели друг другу в глаза, боясь спугнуть что-то очень хрупкое, изучая друг друга, наслаждаясь близостью душ, именно душ-сердец, а не тел. У Нины – так звали женщину, ритм биения сердца стал приостанавливаться, пока не выровнялся с ритмом биения его сердца и опять, будто что-то произошло. Она перестала себя ощущать отдельно от него, вне него.
Юноша с нежностью обнял женщину за талию, осторожно привлёк к себе, касаясь своей разгорячённой грудью её грудей, от чего обоих бросило в жар… или холод… Она не отстранилась; напротив крепко прижалась к нему, чувствуя каждой клеточкой его тело, так, что её тепло стало перетекать по каким-то неведомым каналам к нему, так, что её бросило в дрожь, так, что в жаркий летний день она стала замерзать, будто нагая стояла на улице в зимнюю стужу.
Дрожа всем телом, она всё сильнее и сильнее прижималась к нему, словно пытаясь спрятаться внутри его горячего тела, но что-то мешало, а что не могла понять.
– Это сон? – прошептала женщина дрожащими губами.
– Да. – Тихо ответил юноша, – ведь я пришёл из твоей мечты. Секунду она осознавала его ответ, и всё вдруг рухнуло – рухнуло то, что мешало принять в себя, его тепло.
Губы шептали одно слово:
– Сон, сон, сон… – а тело стало наполняться его теплом, его силой, его молодостью.
Озноб проходил, более того её бросило в жар. На лбу появились капельки пота, преломляя свет солнца в радугу цветов, как росинки в предрассветный час.
– Милый!.. Любимый!.. – шептали её губы.
Она не спрашивала имени, боясь, что исчезнет мираж, растворится с колыханием воздуха и закончится сказочный сон. Рассудком она понимала, что это не сон, но сердце не желало этого принимать, будто этот прекрасный юноша с огненными волосами и улыбающимися серо-голубыми глазами действительно вышел из её сердца, из её мечты.
Она не понимала, что происходит, не хотела понимать. Электрическим током по всему телу расходился каждый поцелуй юноши, каждое его касание, взгляд, и просто присутствие, наполняя тело блаженством и радостью. То она вдруг вздрагивала, прижимая его к себе, то растворялась до не существования, то!..
– Что это? – Нина всеми силами рассудка пыталась вернуться в реальность настоящего. Казалось, её разорвало на мелкие, мелкие части, разбросало в бесконечности пространства маленькими частичками времени. И, тем не менее, постоянно ощущалось присутствие любимого, сильного, молодого мужа, вышедшего из её грёз, её мечты. Она увидела его душу, точнее не его, а свою бесконечность в его бескрайней бесконечности.
Мир начал исчезать, растворяясь вместе с колыханием воздуха и света, пока не исчез совсем. Но на смену исчезнувшему Миру проявился другой, более красочный, более прекрасный, более насыщенный многообразием форм и проявлений. И этот новый прекрасный Мир так же растаял в бесконечности их душ, проявляя новый, ещё более прекрасный, чем предыдущий. Если бы женщина
захотела крикнуть или издать хотя бы маленький звук, то это у неё всё равно бы не получилось, потому что она стала звуком, самим светом, самой радостью и любовью, пространством и временем…
Всё исчезло – всё, всё – даже свет и цвет. Не было света, не было и тьмы, вообще ничего не было!.. Но ведь что-то было?.. Странно?.. Ни чего нет, а она есть,.. и он есть…
А есть ли?.. И тут она поняла, что из этого состояния небытия ей вовсе не хочется выходить, хочется пребывать в нём вечно, но и вечность исчезла – растворилась, как сахар в бесконечных просторах небытия. Нина не хотела выходить из состояния, которому не находила объяснения, в то же время прекрасно понимая, что придётся вернуться, желает она этого или нет.
Вдруг она потеряла ощущения присутствия рядом кого-либо, осталась совсем одна – совсем, совсем. Всё стало сгущаться до ужасной тёмной массы, которая пыталась поглотить женщину, протягивая к ней свои щупальца. Она в ужасе бросилась бежать, и…потеряла сознание.
В сознании возникла запоздалая мысль: «Почему я испугалась? Ведь я сама бесконечность?..»
Вершина! Фрагмент из нового романа.
Автор Яросвет - 23 сентября, 2009 | Просмотров: 295
Делают дети.
Дети счастливы.
– Жизнь – это дорога от ноля к вершине! Ноль – это и не ноль совсем, а точка во времени и называется рождением. Сначала мы все учимся, а это хорошо и плохо.
– Почему?.. – спросила Лена.
– Вопрос хороший. А сама то как считаешь? Почему решила, что жизнь движенье, поиск вечный?
– Маленькой была… папа так сказал.
– Это хорошо, что он у тебя такой жизнелюбивый, а плохо потому что это мысль его, а не твоя. Мысль прекрасная, конечно, но ведь бывают и другие.
– Тогда чё… не слушать никого?
– Почему не слушать? Нужно сделать мысль своей – понять, прочувствовать и осознать. Помнишь, первый раз пришли сюда?
– Да.
– Ты обрадовалась красоте… ещё воскликнула, что как прекрасен мир!
Лена смутилась.
– Забыла-а.
– Вот видишь, если мысль твоя, и в голове не остаются, а потому, что с рождения забито всё не нашими, шаблонами, канонами и прочим огородом. Хорошо, если хорошими… а если плохими?.. Они ведь все рано или поздно заявляют о себе.
– А чё делать то?.. – кто-то из ребят спросил.
– Э-эх! Опять совета ждёте. Ещё один канон в голову впихнёте. Представьте гору, Вы у подножия и вам до вершины следует добраться. Есть широкая дорога, но там толпы людей все хотят идти по дороге. А ещё есть тропы горные, кое кто по ним идёт. А вот и альпинисты – те напрямую прут… – помолчал, – теперь подумайте, кто где идёт?
– По дороге в основном, – ответил кто-то.
– И что, легко идти?
– Да нет, пожалуй!.. каждый норовит вперёд прорваться.
– Вот-вот, кто глупее и наглее, тот и впереди.
– А вы не так?.. Как альпинист?
– Похоже?
– Вроде нет… да и по тропам непохоже… и по дороге?.. Тогда как по жизни вы идёте?..
Я молчал, и наступила тишина. Всё ждали, что отвечу.
– Я не иду.
– Чё, стоите? – спросил Вадим.
– Нет!.. и не стою. Я подумал, что зачем идти, когда я на вершине был, есть и буду, пусть придурки, умники и прочие идут, раз придумали себе дорогу, да бурелома наломали… непроходимого…
Установилась тишина…
– Так вы и не живёте будто?
– Живу! Как раз живу, а не строю огород, чтобы потом прыгать, как сайгак. Я же на вершине… мне всё видно и не мешает мне никто.