– Миг глаз, – ответил тот.
Сказано-сделано. Не успели ребята присесть да подумать, как им мужчин из Пекла вызволить, Ветер уж обернулся:
– Полетели? – спрашивает.
– Полетели-то полетели, а как нам их спасать? – со слезой в голосе воскликнула Лада. – У нас ничего волшебного не осталось! Разрыв-трава только…
Тут её кто-то за штанину дёрнул – куколка приковыляла, о которой они подзабыли в суматохе.
– Ты-то чем нам поможешь? – отмахнулась от неё Лада.
– Ты погоди, не гони! Всякая помощь может пригодиться! – попытался вразумить её брат.– Она Обмана или как его там отвлечь может.
Кукла согласно кивнула.
– А ещё у тебя есть сарафан и гребень, – припомнил Любим.
– И что? От гребня облачка появляются, а от сарафана парни глаз оторвать не могут! – фыркнула сестра.
– Ну, может, они на тебя в сарафане посмотрят и пойдут за тобой? А облака помогут Обману глаза застить? – предложил Любим.– Сестра, если мы не попытаемся, вовек себя не простим, так ведь? – это он уже к Ветру обратился, что их внимательно слушал.
– Вы, ребятки, только из-под земли их выведите, я мигом подхвачу, никакой Обман не догонит! – подтвердил он.
Что ж, сели брат с сестрой на плечи Ветру и отправились на запад, в бездны преисподних. На сей раз исполин не спешил, вспоминал путь, потому что был он там, по его словам, только раз, зато помнил, что у входа в бездны собираются все злые боги, все недобрые и враждебные человеку силы. Но всё когда-нибудь заканчивается, поиски тоже завершились, и оказались ребята у огромной чёрной дыры, полыхающей жарким пламенем, – это и был вход в преисподнии.
Любим подхватил на руки куколку и взял разрыв-траву, а Лада накинула сарафан и воткнула в косу дарёный гребень. Помолились ребята, испросили помощи у высших сил и пошли в самое Пекло.
Чёрная дорога вела вглубь и вниз, с каждым шагом становилось всё жарче и жарче от адского пламени, всё страшнее и страшнее было брату с сестрой, но они шли и шли, не сдавались. Вот впереди замаячили людские тени – то, что осталось от некогда живых и бодрых людей, – лишь смутное воспоминание о том, какими они были прежде. Любим и Лада стали пристально вглядываться в лица теней, пытаясь найти своего отца или хоть кого знакомого из их деревни, но всё было тщетно: сумеречные тени были на одно лицо, глаза их были полузакрыты, они словно находились в полудрёме, уйдя в себя и перебирая в памяти грехи, которые будут выжигаться и прокаливаться безжалостным адским огнём, чтобы потом, очищенная от мерзости, душа вернулась на землю для нового рождения.
– Так мы их не найдём, – прошептал Любим. – Надо позвать.
Но в кромешном мраке, прерываемом лишь отблесками кровавого пламени, страшно было возвысить голос, поэтому они, теряя надежду, продолжали молча идти, вглядываясь в лица бледных силуэтов.
Но вдруг впереди послышался какой-то шум.
– Я не буду перевозить эти души! – сердито воскликнул низкий голос.
– Ещё как будешь! – сварливо возразил ему голосок потоньше. – Это сам Чернобог приказал, хозяин всего подземного мира!
– Мне он не хозяин! – не сдавался первый голос. – Я подчиняюсь моему господину – царю Пекла, единовластному Нияну и жене его Нии! А Чернобог мне не указ!
Ребята осторожно подобрались поближе и увидели перевозчика, двуликого Обмана, который выглядел именно так, как рассказывал старый Ветер, а рядом с ним страшного маленького божка, который знай лупил палкой души грешников, загоняя их в лодку Обмана.
– Маровит, эти души безгрешны! – твёрдо заявил перевозчик. – Мне их даже жалить не за что!
– Маровит – это служитель богини смерти Мары, – прошептал Любим. – Я знаю, дед Белун рассказывал. Он грешные души в Пекло загоняет.
– Что-то Обман не хочет эти души перевозить, говорит, они без греха, может, это и есть наш отец? – так же шёпотом сказала Лада. – Надо ещё ближе подкрасться.
Опустив глаза, чтобы быть похожими на остальные души, ребята стали проталкиваться к кучке сумеречных фигур, которых двуликий перевозчик оттеснил веслом в сторону и ни в какую не соглашался пропустить в свою лодку. Погрузив другие, грешные, души, Обман оттолкнулся от берега и повёз несчастных на другую сторону огненной реки, где и находилось страшное Пекло. Временами он поворачивал свой звериный лик и жалил грешников, исторгая из их уст стенания и жалобы.
– Не надо было грабить и убивать! – строго приговаривал он. – Жить надо по закону, по совести! – и вновь выпускал ядовитое жало.
С отвергнутыми Обманом душами остался злой Маровит, оказавшийся меж двух огней,– ему и приказ своего властителя надо было исполнить, и под гнев Нияна он попадать не хотел.