– Навязались вы на мою голову! – рявкнул он на них и замахнулся палкой.
Ребята присмотрелись: эти силуэты были немного другие, в них словно остались краски жизни, они посматривали по сторонам, а не задумчиво раскачивались из стороны в сторону.
– Точно, Лада, это наши! – возбуждённо зашептал Любим. – Они другие, они смотрят! Надо Маровита отвлечь!
Куколка зашвырялась у него в руках.
– Погоди, – шепнула ей Лада.
– Куколка отвлекает, я облака напускаю, а ты иди батюшку ищи, хорошо??
– Ладно, – Любим выпустил куклу, она заковыляла к злобному божку, а Лада начала расчёсывать кудри русые, и облака плотной стеной окружили её. Любим тем временем пошёл искать отца.
Кукла подобралась к Маровиту, оскалила зубы и выхватила у него из ноги изрядный кусок мяса. Это вам не комариный укус! Божок заорал, за ногу схватился, на месте заплясал, ему вообще не до грешников стало! Кукла, зловеще улыбаясь, сожрала, что оторвала, подпрыгнула и вцепилась мёртвой хваткой в зад. Маровит обо всём, кроме боли, забыл.
Тем временем Любим затолкался в группу душ и под вопли служителя Мары громко спросил:
– Отец, здесь ли ты? Это сын твой Любим тебя ищет! Отзовись! – несколько раз пришлось юноше повторить призыв, и он почувствовал, как одна из душ схватила его за руку:
– Любим! Сынок! Ты ли это?!
– Я, батюшка! – обрадовался парень. – Надо выбираться отсюда! Скорее!
– Родим, Всеслав, Силён, Стоум, Булат, Добросмысл! – перечислял отец сотоварищей. – Идёмте скорее, мы спасены! Пробуждайтесь! – теребил он их.
– Батюшка, быстрее! Беритесь за руки! Обман с того берега вертается!– командовал Любим.
Схватив отца за руку, он повлёк его к выходу. Лада замыкала беглецов, окутанная плотными облаками, так что непонятно было, то ли тень, то ли туча, то ли человек. Куколка же такую суматоху подняла, что Обман над Маровитом посмеивался, а на них и внимания не обратил.
Выскочили мужики из бездны, полной грудью вдохнули, не успели обрадоваться – а тут ещё сюрприз поджидает: исполин огромный их схватил, в карманы запихнул, Ладу и Любима на плечи закинул, куколка ему в плащ зубами вцепилась – тронулись! Не семь вёрст, а семижды семьсот семьдесят семь вёрст лететь пришлось, а как будто за околицу деревни заступили. На родимую землицу спустились, на колени упали, её поцеловали, друг друга обняли, глядь: а там уж жёны, сёстры, матери старые да дети малые бегут-голосят, от счастья плачут, родных привечают. По домам их разобрали да повели в баньке париться, отдыхать, снедать и рассказы дивные слушать.
Наши-то герои к дому подошли, а там их матушка встречает пирогами да щами. Ну, все обнялись, поплакали маленько (это уж как водится), потом в горницу взошли, пили-ели-пировали. Мать с отцом на своих детей не налюбуются, не нахвалятся, аж засмущали их. Куколку за стол посадили, вкусно накормили, она тут же и захрапела. Старый Ветер в горнице не поместился: он бы крышу головой пробил, но во дворе уютно устроился и знатно поел-попил.
Так и заканчивается наше сказание про чудеса невиданные да дела неслыханные.
Брат с сестрой с тех пор жили дружно, не ругались, разве что по пустякам. Ну, совсем уж не спорить – это как-то даже неинтересно.
Куколка к бабке Барсучихе жить ушла, но в гости заглядывала, страшным ртом улыбалась. Марья так к ней и не привыкла, пугалась. Хорошо, ребята не рассказали, как она их живьём ела, иначе бы кукле не поздоровилось.
Старый Ветер стал жить на воле, к матери ветров наведывался, ухаживал за ней, может, и поженятся когда, да сыновья пока к отчиму не настроены. Следит Ветер, чтоб над родной деревней Лады и Любима веял лёгкий ветерок, бурь и вихрей злобных не допускает. Когда прилетает в гости, ест вдоволь каши пшённой с тыквой. Ест да хозяйку нахваливает, Марья и рада, что угощенье ему по вкусу.
Лада не нарадуется, что сарафан ей не понадобился, ведь соратники отца все женатые да детные были, ну как влюбился бы в неё кто-нибудь, вот стыдобища была бы! Она сарафан в самый дальний угол сундука запрятала да и забыла про него, и так замуж вышла, без сарафана, за смельчака из соседней деревни, который нраву её буйного не убоялся. То-то свадьба была!
Любим из того же села девицу взял, красивую и тихую, в противовес своей бойкой сестре, пригожую, словно денёк ясный. С той поры он в облака не заглядывался день-деньской: некогда было.
А вот гребень дарёный Лада и по сей день пользует, потому и засухи в их деревнях не бывает. И каждый раз добрым словом поминает мать ветров, которая его подарила.
Ну, вроде про всех сказали, никого не забыли.
А! Святобор! Любим ему с тех пор каждый год богатые дары подносил, а он Любима и Ладу не забывал: ежели по грибы пойдут – сплошь отборные, без единой червоточинки попадаются, ягоды – с кулак, не меньше! По охоту Любим пойдёт – и тут везенье ему и удача.